№ 10 (209) 2025г.

– Георгий Геннадьевич, Вы – известный ученый мирового уровня. Расскажите, пожалуйста, о Вашем профессиональном пути?

– Мой профессиональный путь определил отец, долгие годы преподававший на военной кафедре Уфимского нефтяного института. В пятом классе он решил, не обращая внимания на школьные пятерки, разобраться, что я знаю по математике и физике. И пришел к выводу, что, по сути, я ничего не знаю. И несмотря на мои слова что меня ждет гуманитарное будущее мы с ним начали решать задачи – каждый день по 15 минут из обычного школьного учебника. Конечно, папа решал быстрее, но если у меня что-то долго не получалось, то он придумывал более простую задачу такого типа. Порой дело доходило до подсчета яблок и груш, а с ними-то все понятно. Сейчас я понимаю, что он был блестящим преподавателем. Он не «объяснял» задачу, а стремился помочь мне самому найти решение. Ну, а со временем я стал решать быстрее его.
Мне посчастливилось учиться в 62-й школе города Уфы. С удовольствием до сих пор захожу в нее. Это целый мир. Класс у нас был веселый и «математички» менялись постоянно, до тех пор, пока в начале года к нам не пришла Маргарита Васильевна Самодумова. В течение первых двух уроков она разобралась с дисциплиной и с тем, кто и что знает и умеет. Её слова запомнились: «Давай не будем мешать друг другу. Ты готов написать годовую контрольную за 8-й класс?» – Попробую».
На следующем уроке был вопрос: «А за девятый, а потом за десятый?». И начиная с 8го класса, я сидел на задней парте, свободный от контрольных, заданий и прочего и решал задачи из журнала «Квант».
Это прекрасный журнал, рассчитанный на старшеклассников и младшекурсников с блестящими статьями и сложными и интересными задачами. До сих пор его выписываю. Советское образование было одним из лучших в мире. Еще в 1960х гг. Джон Кеннеди говорил, что «Советы обогнали нас в космосе за школьной партой».
К сожалению, высшая и средняя школа России переживают не лучший период. 90 % средних школ России не дают полноценного среднего образования. А как можно научить студента, если он не владеет азами школьной программы? В этой сфере, как и во многих других, нам нужен переход от имитации к подлинности.
В жизни человека, в том числе и в профессиональной, очень важную роль играет несколько выборов, которые он делает. И мне очень повезло с этим. Я закончил физический факультет МГУ. В нем очень много хорошего и среди этого – возможность после двух лет учебы выбрать себе специализацию, посмотреть, какие места в мире физики тебе нравятся больше остальных. Я выбрал кафедру математики, которой руководил профессор Алексей Георгиевич Свешников. На мой взгляд, это лучший заведующий кафедрой среди тех, кого я знаю. На кафедре удивительным образом сочеталась атмосфера творчества, высокие требования и понимание важности тех задач, которыми занимаются преподаватели и студенты и, конечно, мягкий юмор.
Научного руководителя я тоже выбрал не сразу, как и организацию, с которой свяжу свою судьбу. Руководителем стал замечательный человек, мыслитель, философ, специалист по математическому моделированию Сергей Павлович Курдюмов. Организацией – Институт прикладной математики им. М. В. Келдыша (ИПМ).
Суверенитет новой России определяется прежде всего тем, что у нас есть ядерное оружие и средства его доставки – межконтинентальные баллистические ракеты.
Немалая заслуга по их разработке и созданию принадлежит труду огромного количества ученых – физиков, химиков, математиков, геологов, биологов, представителей многих других дисциплин. Очень важную роль здесь отводится ИПМ.
Огромную роль сыграл правильный выбор первого директора ИПМ в 1953 г. Им стал выдающийся математик, механик, организатор науки академик Мстислав Всеволодович Келдыш. Его отличали удивительная научная интуиция, железная воля и ясное понимание того, что и как должно быть сделано.
Именно с ИПМ – выдающимся научным центром была, есть и, надеюсь, будет связана моя профессиональная жизнь.

– В своих выступлениях в прессе Вы очень смело говорите о современной политике, современном научном мире, о научной модернизации, о смене научного поколения. В связи с эти возникает вопрос: кого Вы считаете своим учителями в научном мире?

– Своими учителями я считаю нескольких людей. Конечно, это руководитель моего диплома и кандидатской диссертации Сергей Павлович Курдюмов. Он всю жизнь проработал в ИПМ и в самое тяжелое для института время был его директором. Он работал много лет в отделе академика Александра Андреевича Самарского, занимавшемся расчетами ядерного оружия и параллельно создававшим новую «компьютерную математику». Работы такой сложности, связанные с быстрой реализацией огромных научно-технических проектов, выводят ученых, которые ими занимались, на новый, более глубокий уровень понимания реальности. Это характерно и для советских, и для американских научных центров, решавших задачи такого масштаба. После работ над созданием оружия Сергей Павлович занимался физикой плазмы, проблемами управляемого термоядерного синтеза. Работа над этими задачами привела Сергея Павловича к необходимости разобраться с проблемами самоорганизации. Немецкий физик-теоретик Герман Хакен назвал в 1970х гг. теорию самоорганизации синергетикой. Синергетика представляет собой мост между естественно-научной и гуманитарной культурами мышления.
В серии книг «Синергетика: от прошлого к будущему», издаваемой с 2002 г. книжным издательством «УРСС», вышло уже более сотни книг. Это самые разные работы – от школьных учебников и университетских курсов до монографий и оригинальных научных работ. «Подождите десяток-другой лет и вы увидите, как синергетика преобразит мир», – часто говорил Сергей Павлович ученикам. Он оказался прав. Одно из воплощений этого – нейронные сети, область приложений которых неуклонно растет. «Ученые должны быть спасителями человечества – они должны указывать обществу пути в будущее – выбирать по какому пути оно готово идти», – часто говорил мой учитель.
Вторым человеком, многое определившем в моей профессиональной жизни, был академик Никита Николаевич Моисеев, много лет работавший в Вычислительном центре Академии наук (ВЦ).
Никита Николаевич и его ученики строили теорию развивающейся экономики, занимались имитационным моделированием, – с помощью компьютерных моделей анализировали взаимодействие и силовое противостояние разных государств, строились экологические модели. «Если ваши результаты будут «зарыты» в кипе научных журналов и монографиях, то общество о них не узнает ничего, и ничего они в нашем мире не изменят. Ключевые вещи в нашей стране должны быть донесены до лиц, принимающих решения и поняты ими», – говорил Никита Николаевич Моисеев. Именно с этим императивом связана была его общественная активность и множество замечательных научно-популярных книг, многие из которых я с удовольствием перечитываю до сих пор. Многие годы Никита Николаевич был заместителем директора Вычислительного центра Академии наук (ВЦ).
К своим учителям я бы отнес и выдающегося просветителя России, заведующего кафедрой физики Московского физикотехнического института, блестящего ведущего телепередачи «Очевидное – невероятное» Сергея Петровича Капицу. Эта передача шла с 1972 по 2012 год и её смотрели миллионы людей. Она меняла общественное сознание, отношение людей к науке, страна жила будущим. Сергей Петрович добился перевода на русский язык и издания у нас в стране междисциплинарного журнала «В мире науки». Этот журнал ориентировал и исследователей, и преподавателей, и многих других в научном пространстве, помогая не замыкаться в своей скорлупе.
Сергей Петрович был веселым и парадоксально мыслящим человеком. Он стал основоположником глобальной демографии, позволяющей по-новому осмыслить развитие человечества. Он считал, что ключевая проблема России – демографическая, что нас должно быть гораздо больше. Именно это сейчас и говорит президент России.
Мне очень повезло с учителями.

– Расскажите как Вам удается сочетать столь серьезную профессию математика с активной общественной деятельностью? Как давно Вам пришла мысль перенесения прикладных результатов своих исследований в социальную сферу? Или это две независимые темы для разговора?

– Моя общественная активность самым тесным образом связана с теми задачами, которые я решал с коллегами как математик.
Однажды, еще в ходе ельцинских реформ, Всемирный банк реконструкции и развития предложил России кредит и проект тотального реформирования образовательной системы нашей страны. Возникла проблема математического моделирования и прогноза развития системы образования России. Всемирный банк предлагал ликвидировать систему техникумов, резко сократить количество вузов, намного сократить финансирование науки и ряд других «впечатляющих» мер. Анализ наших моделей соответствовал динамике, которую предсказывали эксперты банка. Но то, что мы рассматривали как трагедию, они считали нормой для России, полагая, что мы должны быть вдвое хуже в этой сфере, чем Южная Корея и где-то на уровне Мексики. Запомнился разговор с вице-президентом этого банка, которому я среди прочего советовал поддержать физико-математическое образование в России, которое важно и для нашей страны, и для мира. Не преувеличиваю роль наших моделей и оценок. И что же? «Когда в стране много людей, хорошо знающих физику и математику, то у неё появляются ядерные и космические амбиции, а это совсем не входит в наши планы», – услышал я в ответ. К счастью, несмотря на одобрение ельцинского руководства, благодаря усилиям многих патриотически настроенных соотечественников, этот кредит удалось не взять и программу банка похоронить. Это задержало развал нашей школы лет на десять. Значит, дело того стоило. Конечно, мы постарались, чтобы о наших результатах узнало как можно больше людей.
У этой деятельности есть своя оборотная сторона. Её можно назвать «эффектом Кассандры». Аполлон полюбил Кассандру и подарил ей дар видеть будущее. Она не ответила на его любовь, и он сделал так, чтобы её предсказаниям никто не верил. Когда по инициативе Высшей школы экономики и лично Е. Г. Ясина в России ввели единый государственный экзамен (ЕГЭ), мы с коллегой уже тогда и с математической, и с содержательной стороны рассмотрели разрушительные последствия этого теста для среднего и высшего образования России. Примечательно, что в течение многих лет ученики, учителя, преподаватели, профессора протестовали и протестуют против этого нововведения. Но воз и ныне там.
Вторая область, где оценки математиков и специалистов ряда других профессий нужно донести до общества, – управление рисками природных и техногенных катастроф и социальных нестабильностей. Когда Министерство по чрезвычайным ситуациям было на взлете, то мы вместе со специалистами ряда академических институтов и сотрудниками министерства разобрались, что следует делать. Эти работы курировал первый заместитель министра Юрий Леонидович Воробьев (ныне заместитель председателя Совета Федерации). В 2000 г. мы выпустили книгу, рассказывающую о полученных результатах, а в 2002 г. 10 академических институтов выдвинули проект создания «Национальной системы научного мониторинга в природной, техногенной и социальной сферах», согласовали этот проект со многими уважаемыми министерствами. Однако Правительство не утвердило его, поскольку он является межведомственным проектом, а процедуры принятия межведомственных проектов не было. Как говориться, быстро сказка сказывается, да не быстро дело делается. Пока оно не делается.
Если бы результаты ученых нашли практическое воплощение, то многих разрушительных катастроф, произошедших за последние двадцать лет, не было.
Наука говорит либо о том, как всё устроено, либо о том, что надо делать. В последнем случае она оказывается неразрывно связана с социальным измерением, с общественной деятельностью.

– Вам, как ведущему специалисту в России в области синергетики, управления рисками и проектирования будущего, эксперту и члену Изборского клуба нередко приходится участвовать в дискуссиях по проблемам науки и образования, выработке соответствующих предложений по совершенствованию отечественного и международного законодательства. Какие в данной области для нас наиболее острые проблемы, которые бы Вы могли выделить и на которые нам сегодня необходимо обратить внимание прежде всего, чтобы сохранить за собой право оставаться на уважаемых позициях в сфере современных высоких технологий?

– Это большой вопрос. По сути, в нем содержится две проблемы. Конечно, о законодательстве должны говорить профессионалы, в деталях знающие этот мир. Тем не менее, выскажу несколько соображений. С одной стороны, оно необозримо, с другой в нем нет ряда важных моментов. В свое время, когда наши пожарные присоединились к МЧС, Ю. Л. Воробьев с гордостью говорил мне, что благодаря усилиям юристов, депутатов, госслужащих число законов и подзаконных актов, касающихся пожаротушения, удалось существенно сократить – с 8000 до 150. Конечно, это здорово. Но реально работать со 150 законодательными документами – дело нелегкое и не для всех доступное. Депутаты нашей Госдумы за год принимают около 600 законов. Даже для выдающегося человека вникать, осмысливать, поддерживать или отклонить два закона за день, на мой взгляд, нереальная задача.
Наверно, стоит соотносить законодательную деятельность с реальными возможностями привлекаемых к этой работе людей. Здесь очень важна правильная выработка подходов к экспертизе законопроектов. Ведь экспертиза требует прогноза последствий принимаемых решений, использования значительных баз данных и знаний, которые позволяют провести ее на должном уровне и, конечно же – времени.
Дело-то очень важное, от которого могут зависеть судьбы миллионов людей. Его нельзя делать спустя рукава. Здесь имеется масса вопросов.
Уже не первый десяток лет член-корреспондент РАН Никита Андреевич Махутов, много лет активно работающий с Госдумой, говорит об одном – нельзя принимать законы, не оценивая рисков их выполнения или невыполнения. Ведь гораздо лучше предупредить чрезвычайную ситуацию, чем ликвидировать ее последствия. В случае законодательных инициатив цена вопроса ещё выше.
У нас есть огромные возможности для того, чтобы улучшить ситуацию в сфере принятия и исполнения законов.
В целом же мои взгляды на ситуацию в сфере высоких технологий раскрыты в написанной совместно с заместителем президента РАН Владимиром Викторовичем Ивановым книге «Россия XXI век. Стратегия прорыва».
Академик М. В. Келдыш считал, что важно выбрать один-два приоритета, понятых и принятых руководством и народом, которые позволят вывести общество на новый более высокий уровень развития. Тогда это были Атомный и Космический проекты. Это целевой подход. История показала, что М. В. Келдыш был прав. Именно практическое воплощение этих проектов в 1950-60е гг. является основой суверенитета новой России.
Вторая причина состоит в том, что государственные структуры в организационном, кадровом и многих других отношениях не могут координировать выполнение большого числа проектов.

– Есть ли подобные проекты, имеющие ключевое значение для современной России?

– Конечно!
Прежде всего надо сказать о формировании информационно-телекоммуникационной реальности. Если считать биосферу первой природой, техносферу – второй, то сейчас на наших глазах формируется третья природа – информационно-телекоммуникационное пространство. Место страны в истории XXI в. во многом определяется тем, в какой мере ей удается его освоить, развить и использовать. Это определяет и промышленный потенциал страны, и её оборонные возможности. У нас должна быть своя элементная база, мобильники, планшеты, компьютеры, программное обеспечение мирового уровня, системы защиты от агрессии в этом пространстве, разнообразные системы связи и телекоммуникации и информационные потоки, позволяющие постоянно влиять на мировую повестку.
Необходимо акцентировать внимание на развитии биотехнологий. Пандемия COVID-19 показала, что именно биологическое пространство, определяющее нашу жизнь и реальность, является наиболее плохо понимаемым и плохо защищенным. Продвижение в этом пространстве определяет новую медицину, ориентированную на значительное продолжение активной здоровой жизни людей, более эффективное сельское хозяйство, новое природопользование, позволяющее относиться к природе не как к неограниченному источнику ресурсов, а как к саду человечества, который надо беречь, возделывать и развивать.
В 2020 г. Нобелевскую премию по химии получили Дженнифер Дудна и Эммануэль Шарпантье за метод редактирования генома CRISPR/Cas-9. За этим научным открытием стоят технологии создания новых видов растений и животных, возможность активно влиять на наследственность человека. Здесь огромные возможности и очень серьезные риски. России в этой области нельзя отставать от технологических лидеров мира.
Для России с ее необъятными просторами и богатейшими недрами очень важно развитие и освоение территории. У нас огромная прекрасная страна, расположенная в экстремальной климатической зоне. У нас в сравнении с другими крупными странами холодно. Это означает высокую стоимость капитального строительства и дорогую рабочую силу. В Китае, чтобы построить фабрику, нужна крыша и занавески, чтобы очертить внутреннее пространство. У нас же – стены в полтора кирпича, фундамент на полтора метра и также необходимость большую часть года обогревать помещения, сытно кормить и одевать людей. Из этих географических реалий немедленно следует ряд выводов.
Значимых иностранных инноваций у нас нет и не будет – любой капиталист понимает, что значительная доля всех его средств уйдет на компенсацию климатических реалий. Конечно, лучше всё производить в странах с более благоприятным климатом. Отсюда вытекает, что естественное место России в мировом пространстве – сфера высоких технологий, а не только продажа невосполнимых природных ресурсов. Мы должны делать то и так, как не умеют другие. Другой вывод связан с тем, что многие технологии, созданные для жизни в более благоприятных широтах, для нас не годятся. Очень часто приходится искать свои способы решения возникающих проблем. Отсюда большое значение научной и инженерной мысли, а также организации, не позволяющей конкретным делам переходить в имитацию бурной деятельности.
Чтобы освоить огромное пространство России нужны люди, которые могли бы успешно жить и работать в каждом уголке нашей страны. Правительство и Президент очень многое делают, чтобы решить демографическую проблему, поддержать семью, увеличить количество детей. Действительно, чтобы народ воспроизводил себя на женщину, должно приходиться в среднем 2,1 ребенка, а у нас – меньше 1,5… Страна вымирает. Опросы, которые провели коллеги из ведущих российских институтов, занимающихся демографией и психологией, показывают, что люди ценят усилия руководства страны. Но эти усилия не затрагивают ключевого параметра. Чтобы росли и развивались семьи, чтобы было много детей, пособий недостаточно – людям нужна стабильная, хорошо оплачиваемая работа. Она должна оплачиваться так, чтобы мать могла не работать и уделять основное своё внимание детям. И такая ситуация должна быть не только в крупных городах, но и в каждом уголке страны. Отсюда следует, что нам надо переходить от торговой экономики, созданной в ходе реформ и связанной с продажей наших ресурсов, к промышленной. Опыт СССР, Китая, Южной Кореи, Сингапура и многих других стран показывает, что это можно сделать. Опыт показывает, что это нелегкая задача, требующая около 30 лет и напряженной работы двух поколений. Это не просто, но другого пути в будущее для страны, отстаивающей свой суверенитет, нет.
Экономика и формирование системы расселения – это две стороны одной жизни. И здесь нужны кардинальные преобразования. В самом деле, в одном из выступлений Сергей Собянин сказал, что в «воронке Москвы» находятся 40 млн. То есть каждый четвертый житель великой страны, по сути, является столичным жителем. Анализ миграционных потоков показывает, что мы «поворачиваем историю вспять» – форсированным образом развиваем «Московское княжество» в ущерб всему остальному пространству. Это очень опасно с экономической, военной, социальной, демографической и многих других точек зрения. Нужно «размосквичивание» – вложение средств и создание условий для активного и успешного развития других регионов страны. Это вопрос геополитики, геокультуры. Сибирь, Дальний Восток, Север, Камчатка нуждаются в совсем другом отношении.
Возрождение России требует совсем другой стратегической политики с акцентом на малоэтажном строительстве. Квадратный метр в Москве стоит около ₽300 тыс. Если у человека зарплата ₽30 тыс. в месяц (а таких людей в стране немало), то ему надо год работать, чтобы заработать на один метр жилплощади… Нам надо поскорее выйти из этого «королевства кривых зеркал».
В малоэтажных домах каждый квадратный метр в 56 раз дешевле, чем в мегаполисе, а это шанс заиметь жилье, в котором есть место для многих детей.
Большие вызовы дают большие силы. Важно, чтобы эти вызовы были скорее осознаны.

– Вам часто приходится выступать перед широкой студенческой аудиторией многих столичных вузов. Какие вопросы чаще всего задают будущие математики, технические специалисты, философы, юристы? Какую область синергетики они выделяют как для них наиболее интересную, актуальную и перспективную? Сейчас очень много говорят, в том числе и в среде юристов, об искусственном интеллекте. Какие вопросы здесь, на Ваш взгляд, сегодня на пике актуальности.

– ИИ стремительно развивается. Одни хотят в нем видеть в недалекой перспективе господина, другие – раба, третьи – помощника. Я бы на месте молодых юристов относился к нему как к библиотеке с хорошим библиотекарем. Он может и перевести с иностранных языков, и прочитать, и навести справки, составить реферат, отредактировать текст в меру своих возможностей. Но за юристом остается главное – понимание происходящего. ИИ опирается на то, что сделано людьми в прошлом, а будущее остается за нами.
На мой взгляд, происходящее сейчас – повторение пройденного. Выдающийся математик, философ, юрист, преуспевающий и во многих других областях Лейбниц считал, что будущее за «считающими машинами». Он полагал, что вычислительные машины будут настолько объективны, точны и беспристрастны, что они будут судить людей.
Однако жизнь сложна, диалектична, в ней немало парадоксов. Их разрешение, по сути, и делает нас людьми. Людей должны судить люди, а не машины. Попытка поставить компьютер над законом означает переход совсем к другому социальному устройству и на мой взгляд, является очень опасной.
Очень часто заходит речь о проблеме сознания и о «карикатуре» на него – нейронных сетях и системах ИИ. В самом деле, почему наш мозг, состоящий из 86 млрд нейронов, работает без всяких инструкций и указаний извне. Ответ, принимаемый сейчас большинством ученых, состоит в том, что это результат самоорганизации. Обучения, действия, сигналы из внешнего мира меняют связи между нейронами, позволяют собрать из частей целое.
ИИ, построенный на основе принципов самоорганизации мозга, выявленных нейробиологами – огромный прорыв в науке и технологиях. Президент РФ 01.09.2017 сравнил ИИ с Атомным и Космическим проектами и сказал, что следует напряженно работать в этой области, чтобы не оказаться последними в очереди. Именно об ИИ обычно спрашивают очень многие – от школьников и студентов до философов и сенаторов. Он имеет огромное значение и для индустриализации России, и для обороны.
Россия могла и должна стать сверхдержавой ИИ, такой же, как в настоящее время являются США и Китай. К сожалению, расходы на эту ключевую область в России сейчас в 350 раз меньше, чем в Китае. На мой взгляд, к решению Президента стоит отнестись очень серьезно. Причина такого положения дел – тема отдельного разговора.
15.07.2025 я выступал на весенней секции Совета Федерации, предлагая конкретную программу действий в этой области. Несмотря на то, что она была хорошо воспринята и поддержана, никаких конкретных действий по ее реализации пока не наблюдается.

– Георгий Геннадьевич, как Вы правильно однажды заметили, что современный мир находится в точке бифуркации, после прохождения которой основательно меняется дальнейший путь развития любой системы. С точки зрения идеологии, политики, международного права каковы на Ваш взгляд в этом плане перспективы России как равного субъекта мировой цивилизации?

– Когда речь заходит о международном праве, то мне вспоминаются два афоризма.
Первый принадлежит Джону Кеннеди: «Я убедился, что дипломату нужны железные нервы профессионального карманника». Второй – Алишеру Файзу: «Выдающийся дипломат отличается от менее выдающегося прежде всего мощью своей страны».
В самом деле, вспомним наших выдающихся дипломатов – А. М. Горчакова, А. С. Грибоедова, М. И. Кутузова, А. А. Громыко. У каждого из них за спиной была могучая армия. Именно в это время наша страна могла формировать и корректировать международное право, эффективно убеждать своих партнеров и оппонентов.
Прорыв в международном праве был связан с договорами об ограничении стратегических ядерных вооружений. В результате достигнутых договоренностей число атомных и водородных бомб в стратегической триаде удалось уменьшить в 7 раз. Министру обороны США Роберту Макнамаре приписывают фразу, сказанную в то время: «Мы можем уничтожить Советы 7 раз, а они нас 4 раза. Может быть, не стоит увеличивать эти цифры?» Это было время двуполярного мира. Экономики США и СССР в 1970-80х гг. находились, соответственно, на первом и втором месте в мировом рейтинге. В 1970-х гг. в этих двух странах производилось 44,4 % мирового валового внутреннего продукта – 31,7 % в США и 12,7 % в СССР. Наряду с первым миром (капиталистических стран) был и второй (страны социализма). Ныне картина другая. Сопоставив ВВП разных стран, видим, что на долю США приходится 26 %, России – 2,2 %. То есть наша страна «съежилась» на мировой экономической карте в 6 раз.
Право – важный инструмент социальной рефлексии. Посмотрим на эти цифры глазами друзей и врагов: «Если вы объясняете миру, как надо жить и каким должно быть международное право, то естественно посмотреть, насколько успешно вы применяете эти рецепты к своему развитию и сопоставить это с динамикой других стран». О чем говорить, если у вас самих дела не хороши?
Наше место в международном поле сейчас определяется на фронте и в экономическом пространстве.

– Каковы на Ваш взгляд современные проблемы человечества, на которые бы надо было в первую очередь обратить внимание нынешним политикам, в том числе и отечественным, чтобы сохранить общее равное и поступательное развитие?

– Обращу внимание на три проблемы.
Первая – ускорение научно-технического развития. Сравним технологическую траекторию, пройденную человечеством в период с 1913 по 1963 год. И с 1963 по 2013 год. За первый период улицы мира заполнили автомобили, мир изменило электричество, были созданы антибиотики, появились самолеты, человечество прорвалось в космос, а также начало использовать атомную энергию.
Результаты следующих 50 лет значительно скромнее. Здесь можно выделить, пожалуй, только тотальное использование компьютеров. Лауреат Нобелевской премии по экономике в 1980-х гг. исследовал, в каких отраслях американской промышленности производство компьютеров привело к значимым экономическим результатам. Оказалось, что таких отраслей нет кроме одной – производства компьютеров.
Анализ скорости роста мультифакторной производительности (труда и капитала) показывает, что в Средние века она составляла в среднем 0,2 %. В результате научно-технического развития, промышленных революций эта величина в «золотое десятилетие» 1958-68 гг. поднялась до 2,5 %, а далее упала в несколько раз. Эксперты предсказывают, что к 2030 г. она опустится до средневекового уровня) 0,2 %/год. Человечество «тормозит». При таком раскладе не удастся не только ответить на существующие и новые вызовы, но и возникнут проблемы с поддержанием существующей техносферы в рабочем состоянии. Как воздух и миру, и нашей стране нужно научно-техническое развитие.
Вторая проблемы – это переход от линейной к циклической экономике.
Мы живем не по средствам. Мы используем невосполнимые природные ресурсы и уничтожаем всё большую часть биосферы. В 1980-х гг. человечество превысило возможности биосферы поддерживать производство продуктов и товаров, потребляемых человечеством. По прогнозу одного из ведущих экспертов в области экологии Денниса Медоуза при таком росте производства к 2030 г. человечеству потребовалось бы 2 Земли, а если жить по стандартам США, то 4. Но Землято у нас одна! Есть ли выход из этого тупика?
Есть! Классики экономики Адам Смит (1723-1790), Томас Мальтус (1766-1834), Давид Рикардо (1772-1823) мыслили в терминах линейной экономики: добыча полезных ископаемых → вложения в промышленность с помощью кредита в логике ссудного процента → увеличение производства → рост потребления → развитие науки и технологий → снижение стоимости производства → утилизация товара → захоронение отходов.
Эта логика уже не работает. Всё труднее дается поиск невосполнимых ресурсов. Всё большую проблему начинают представлять производственные и бытовые отходы. Ни один биологический вид не может жить в среде своих отходов. Математики и системные аналитики Джей Форрестер и Деннис Медоуз, приглашенные Римским клубом, чтобы моделировать развитие человечества в XXI в., пришли к выводу, что при продолжении тенденций, сложившихся в период с 1900 по 1970 гг., мировую экономику ждет коллапс. Именно это понимание привело к формированию экологии и движению разнообразных «зеленых».
Выход из этого – циклическая экономика, ориентированная на многократное использование добытого. Элементы этого уже есть. В Швейцарии, например, молоко не продают в пакетах, а используют бутылки, которые после использования сдают, как это делалось в СССР. В среднем бутылка проходит 27 циклов использования.
Принципы циклической экономики:
• критерий успешности экономики не рост ВВП, а качество управления ресурсами;
• не следует ремонтировать то, что не сломалось;
• не делай новое, если можно починить старое;
• выпускай то, что можно чинить и модифицировать;
• курс на вечные и добротные вещи.
Это нелегкая стратегия, но для того, чтобы будущее состоялось, миру рано или поздно придется перейти к ней.
Хотелось бы также выделить третью проблему, на которую следует обратить внимание современным ученым и политикам – развитие социальной самоорганизации.
Не труд создал человека, как думали Маркс и Энгельс в XIX в., а удивительная способность к самоорганизации. Мы можем привлекать к решению собственных проблем неограниченное число незнакомцев, и это будет давать эффект и создавать возможности для развития. Язык, ритуалы, религия, письменность, книгопечатание, радио, телевидение, телефон, интернет, социальные сети – ни что иное, как инструменты, облегчающие самоорганизацию. Именно самоорганизация – совместное решение общих проблем – позволила человечеству создать технологическую цивилизацию.
Естественно, разрушительны течения и действия, направленные на её распад. Можно вспомнить идеи Ницше о создании «сверхлюдей», которые будут обращаться с остальными как с животными, афоризм Сартра: «Ад это другие», римский афоризм «Разделяй и властвуй». Гарвардский проект, Хьюстонский проект, концепция академика Сахарова предусматривают разбиение нашего Отечества на десятки независимых государств со своими армиями, правительствами, идеологиями и, конечно, междоусобицами и сокращением численности населения… Конечно, всему этому надо самым жестким образом противостоять.
После Второй мировой войны прошло 80 лет и новые поколения, включая правящий класс многих западных стран, утратили понимание опасности войны. Запад в разных формах сейчас активно борется против России. Вместо того, чтобы двигаться вперед, западная элита стремится затормозить развитие человечества и вернуть мир в XX в. с несколькими мировыми войнами, господством капитализма и диктатом США.
Нужны усилия, чтобы вернуть к здравому смыслу, к пониманию ключевого значения самоорганизации. Мне нравятся слова Роберта Рождественского «Я, ты, он, она, / Вместе – целая страна, / Вместе – дружная семья, / В слове «мы» сто тысяч «я»…»
Для того, чтобы будущее состоялось нужны перемены к лучшему в этой ключевой области.

– Насколько я понимаю подавляющий период своей практической деятельности как ученого мирового уровня Вы посвятили исследованию прикладных проблем математики. В каких на Ваш взгляд сферах гуманитарных наук Вам удалось достигнуть определенного успеха. Достаточно ли внимания уделяют данной проблеме в юридических вузах? И это несмотря на то, что на прилавках книжных магазинов и в библиотеках мы нередко встречаем литературу о применении математики в юриспруденции. На какие проблемы следует обратить внимание специалистов в этой области?

– В моей научной деятельности исследовались многие проблемы, связанные с гуманитарными и общественными науками, начиная от управления рисками и кончая проектированием систем образования, макроэкономикой, стратегией развития науки и обеспечением технологического суверенитета.
Мне довелось читать лекции юристам в Российской академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте РФ. Мне кажется, ощущение времени и студентам, и преподавателям не хватает. Забывается афоризм Пушкина «Что нужно Лондону, то рано для Москвы». У законов много измерений – социальное, экономическое и множество других. Можно вспомнить и горький опыт реформ, – переписанные с западных букварей законы разрушили многое из того, что разрушать не следовало. Вспомним выдающихся юристов или великих философов, – их дела и взгляды не универсальны. Они стремились решить проблемы своего, а не нашего времени. Очевидно, здесь нужны междисциплинарные подходы, которых нашему юридическому обществу явно не хватает.
Еще одно заблуждение, связанное с законодательством. Принятие закона – промежуточный финиш. Далее закон начинает жить своей жизнью – исполняться или не исполняться, приводить или не приводить к «правовой диссиметрии», взаимодействовать с другими законодательными актами, поразному пониматься в меняющейся реальности. Это очень важная составляющая, как правило, упускается из виду.

– Георгий Геннадьевич, что вы при этом можете дополнительно сказать как один из основоположников математической истории?

– Я обращу внимание только на одну область, связанную с созданием математической истории.
Мой учитель, Сергей Павлович Курдюмов, и его научная школа создали теорию режимов с обострением, получившую мировое признание. Так называются режимы, характерные для систем с сильной положительной обратной связью, когда одна из величин, характеризующих систему, неограниченно возрастает за ограниченное время, называемое временем обострения.
Конечно, «природа не любит бесконечности» и подобные модели являются лишь приближенным описанием реальности. Однако это приближение оказалось очень глубоким и интересным. Например, в таком режиме более 200 тыс. лет росла численность человечества. Временем обострения при сохранении этой тенденции должен был бы быть 2025 г. Но очень быстро, на времени жизни одного поколения эта тенденция ломается – происходит глобальный демографический переход. Это самый крутой поворот в истории человечества. Период молодости человечества, времени бури и натиска кончился, наступает время зрелости.
Но главное – это изменение отношения ко времени. «Главная идея синергетики – это понимание перехода от существующего к возникающему», – часто говорил мой учитель. В экономике, юриспруденции, социологии бытует представление о равновесии как о нормальном состоянии или цели деятельности. Но развитие – именно то, что дает нам крылья – это неравновесие. Это – перемены, движение к намеченным целям.
Этот взгляд отстаивал в начале XX в. философ Бергсон в дискуссии с Эйнштейном. По мнению лауреата Нобелевской премии Ильи Романовича Пригожина (химия, 1977) это новое понимание времени является важнейшим императивом современной науки.
Любая наука начинает с описания, переходит к классификации, создает теории и завершает прогнозом. В полной мере это относится к истории. Хороши или нет наши представления, определяется тем, верен ли прогноз, который дается на их основе.
Бытует фраза: «В истории нет сослагательного наклонения». Такое наклонение есть в физике, химии, биологии, множестве других наук. Мы знаем, что произойдет при изменении параметров. Оно должно появиться и в истории! Возможность для этого дают компьютерные модели. Исходя из этого, С. П. Курдюмов, С. П. Капица и я предложили в начале 1990х гг. исследовательскую программу, называемую математической историей.
Меняя входные данные, иные факторы, управляющие воздействия, можно посмотреть, к каким результатам это приведет на исторических характерных временах. Тогда у истории в этом контексте появляется повелительное наклонение. Это очень важно, поскольку политикам, к сожалению, часто приходится выбирать между плохим и очень плохим вариантом. Количественный анализ в истории развил французский историк Фернан Бродель. Однако модели, позволяющие описывать и предсказывать динамику, являются важным следующим шагом.
Если модели могут описывать сегодняшнюю реальность, то их можно использовать в задачах стратегического прогноза. И тогда у истории появляется повелительное наклонение.
В истории глубокое понимание времени связано с работами выдающегося русского мыслителя Льва Николаевича Гумилёва. Коротко говоря, он установил, что разные этносы находятся в разном возрасте. Управляющие воздействия для элит, благотворные для одних, могут быть разрушительными для других. С этих позиций мы с моим коллегой из Герценовского Педагогического университета в Санкт-Петербурге, учеником Л. Н. Гумилёва Вячеславом Юрьевичем Ермолаевым, рассмотрели американский, китайский, индийский этносы, мир ислама. Это позволило получить ответы на многие важные вопросы. Переписанное с западных прописей часто очень далеко от нынешней реальности.

– Георгий Геннадьевич, сейчас очень много пишут и говорят о книге американского эссеиста, философа, математика и писателя Нассима Николаса Талеба «Черный лебедь. Под признаком непредсказуемости». Здесь автор делится своими взглядами и делает попытку раскрыть современные проблемы, стоящие перед ученым миром: непредсказуемости, гигантского воздействия и ретроспективного искажения. На Ваш взгляд, насколько ему это удалось?

– Книга аналитика, публициста и финансиста Нассима Талеба «Черный лебедь. Под знаком непредсказуемости» очень интересна. Ряд авторов включает Талеба в число 50 самых выдающихся философов всех времен и народов. Давайте посмотрим на книгу взглядом математика и дадим классификацию «лебедей».
• Белые лебеди. Их исследованием занимался еще великий Гаусс в XIX в. Они характеризуют распределение независимых случайных величин с конечным средним значением и среднеквадратическим отклонением от него. Для случайной величины вероятность, что она отклонится от среднего значения большие, чем на 3 среднеквадратических отклонения, меньше 0,3 %. Это значит, что большими отклонениям можно пренебречь. Например, способности и характеристики людей, в частности их рост, отлично описываются гауссовой кривой. Это означает, что мы можем пренебречь вероятностью встретить 2,5-метрового гиганта или 35-сантиметрового карлика. Белые лебеди описываются гауссовой кривой и их более, чем достаточно в технике, в стрельбе, во многих социальных науках. Классическая теория вероятностей прекрасно разобралась с такими сущностями.
• Серые лебеди. В этом случае громадные отклонения уже не редки и возможностью их наступления уже нельзя пренебречь. Если в случае белых лебедей целое намного больше части, то здесь эффект от одного крупного события сравним с общим результатом всех событий, которые были до этого. Пример – аварии на атомных станциях. Ущерб от одной крупнейшей катастрофы сравним с общим ущербом от всех, которые были до неё. Серый лебеди характерны для землетрясений, наводнений, биржевых крахов, ущерба от утечки конфиденциальной информации, гонораров писателей и многого другого. Серыми лебедями активно занимается синергетика. Мне, помнится, понадобилось много усилий, чтобы убедить коллег из МЧС, что во многих случаях они имеют дело именно с серыми лебедями. Именно о них подробно и увлеченно рассказывает Талеб.
• Черные лебеди. Талеб делает акцент на «черных лебедях» – неожиданных событиях, показывающих, что могут быть удивительные неожиданности, что мир может оказаться совсем не таким, как мы его представляли. Моряки, открывшие Австралию, увидели, что лебеди, оказывается, могут быть черными, в не белыми, к которым мы привыкли. Конечно, Талеб прав – неожиданности заслуживают внимания и осмысления. Его книгу стоит почитать.

– Уважаемый Георгий Геннадьевич, благодарим Вас за интервью! Желаем Вам дальнейших профессиональных успехов! И в заключение хочется задать традиционный вопрос: что бы Вы хотели пожелать редколлегии, авторам и читателям Евразийского юридического журнала?

– Редколлегии и читателям Евразийского юридического журнала я бы посоветовал делать акцент на стратегии, а не тактике, на самоорганизации, а не только на организации. Как говорил Сунь-Цзы: «Стратегия без тактики – самый медленный путь к победе. Тактика без стратегии – это просто суета перед поражением».
Кроме того, важно мыслить глобально, а действовать локально. Обсуждение этих вопросов на страницах журнала может привести к конкретным важным действиям на евразийском пространстве. Приведу пару примеров.
Мы долго и успешно работаем с белорусскими учеными. Однако из-за бюрократических препон мы, осуществляя конкретные проекты, не можем платить белорусам, а они – нам.
Народная мудрость говорит, что важно иметь друзей поближе, а врагов подальше. Пару лет назад мне в пединституте показали набор школьных учебников, изданных на постсоветском пространстве. Все они (кроме белорусских) были антироссийскими, антисоветскими, антикоммунистическими. Надеюсь, что за последние годы ситуация начала, и будет меняться в последующем – к лучшему. Ведь вопрос как никогда важен – работая со школьниками, мы определяем будущее. Видимо, законодателям из ближнего зарубежья, из стран, с которыми активно сотрудничаем, на это стоит обратить внимание.
Мне думается, что сейчас на постсоветском пространстве роль русского языка недооценивается. Язык, на котором говорит суперэтнос – это важнейший пласт культуры, который формируется столетиями. Наверно, не случайно медики и биологи до сих пор обращаются к латыни – языку ушедшего народа. Мои знакомые преподаватели на Украине регулярно жалуются, что невозможно преподавать на украинском языке ни точные, ни гуманитарные науки. Нет терминов, традиции, огромного массива уже изданной литературы. Помнится, ещё Михаил Булгаков писал, как при гетмане Скоропадском в 1918 г. на Украине чиновникам и военным велели называть кота «китом», а кита – «кытом» и ввели много других интересных инноваций. Наверно, и здесь на евразийском пространстве без здравого смысла не обойтись.
Остается пожелать удач и успехов коллегам! Будущее Евразии должно состояться, и ваш Евразийский юридический журнал играет в этом огромную роль.