triumf-taliban-ili-novyj-vitok-grazhdanskoj-vojny-naskolko-veroyaten-zakhvat-talibami-territorij-sopredelnykh-stran
 
Триумф «Талибан», или новый виток гражданской войны. Насколько вероятен захват талибами территорий сопредельных стран?

Триумф «Талибан», или новый виток гражданской войны. Насколько вероятен захват талибами территорий сопредельных стран?

ФАРХУТДИНОВ Инсур Забирович
доктор юридических наук, ведущий научный сотрудник Института государства и права Российской академии наук

Радикальное исламистское движение «Талибан» зародилось первоначально среди народа пуштун в 1994 г, а в 1996 г. оно, свергнув правительство моджахедов под названием «Северный альянс», захватило власть во всем Афганистане. В 2001 г. американцы вынудили пуштунов скрыться на севере Пакистана. Талибы культивируют ту разновидность мусульманской религии, которая стремится установить законы шариата как основные в государстве и обществе. Талибы продвигают те идеи, которые нравятся афганскому большинству, а именно – крестьянам.

20-летние усилия американцев по созданию в стране дееспособного правительства и армии обернулись одним из самых оглушительных провалов в истории США.

Проамериканское афганское правительство пало после захвата Кабула талибами в августе 2021 г.

У талибов есть несколько вариантов обустройства Афганистана. Например, вернуть общество к средневековому укладу и установить антигуманную систему власти, хотя это может расколоть общество, вызвав новый виток гражданской войны. Другой вариант развития событий – экспансия в соседние страны в союзе с террористическими группировками, что вызовет в регионе большую войну.

Ключевые слова: Талибы, пуштуны, афганская война, «кладбище империй», шариат, афганская Вандея, Вазиристан, «Исламское государство», шиизм, суфизм, союзники Талибана.

FARKHUTDINOV Insur Zabirovich
Ph.D. in Law, leading researcher of the Institute of State and Law of the Russian Academy of Sciences

TRIUMPH OF THE TALIBAN OR A NEW ROUND OF CIVIL WAR. HOW LIKELY IS THE TALIBAN SEIZURE OF THE TERRITORIES OF NEIGHBORING COUNTRIES?

The radical Islamist Taliban movement originated precisely among the Pashto people in 1994, and in 1996, after overthrowing the Mujahideen government called the Northern Alliance, it seized power throughout Afghanistan. In 2001, the Americans forced the Pashtuns to hide in northern Pakistan. The Taliban cultivate a form of Muslim religion that seeks to establish Sharia law as fundamental in the state and society. The Taliban are promoting the ideas that appeal to the Afghan majority, namely the peasants.

The 20-year American effort to create a functioning government and military in the country has turned into one of the most deafening failures in US history. The pro-American Afghan government fell after the Taliban took over Kabul.

The Taliban have several options for arranging Afghanistan. For example, to return society to the medieval way of life, or again, having entered into an alliance with some terrorist group, to begin expansion into neighboring countries, which will end in another war.

The Taliban Islamist movement originated precisely among the Pashtun people in 1994, and in 1996 it seized power throughout Afghanistan. In 2001, the Americans forced them to hide in northern Pakistan. The Taliban are the part of Islam that seeks to establish Sharia law as fundamental in the state and society. The Taliban are promoting ideas that appeal to the Afghan majority, namely the peasants.

The 20-year American effort to create a functioning government and military in the country has turned into one of the most deafening failures in US history. The pro-American Afghan government fell after the Taliban took over Kabul.

The Taliban have several options for arranging Afghanistan. For example, to return society to the medieval way of life, or again, having entered into an alliance with some terrorist group, to begin expansion into neighboring countries. There is also a third option – will the Taliban be able to abandon the most radical measures to rebuild Afghan society?

Keywords: Taliban, Pashtuns, Afghan war, “cemetery of empires”, Sharia, Afghan Vendee, Waziristan, “Islamic State”, Shiism, Sufism, Taliban allies.

СКАЧАТЬ В PDF

После того, как талибы молниеносно захватили Ка­бул, мировые средства массовой информации, все как один, шквально раздували миф о том, что талибы с ходу перемах­нут Памир и, мигом пройдя, среднеазиатские страны СНГ, доберутся до Урала и Волги, где расположены Республика Башкортостан и Республика Татарстан, мусульманские реги­оны Российской Федерации. Больное воображение непосвя­щенных. Речь идет о возможной угрозе ислама. Во многом они построены на домыслах. Можно ли по ним судить о ре­альной ситуации в стране и вокруг нее.

Изменился ли Талибан за последние 20 лет? Это вопрос беспокоит сейчас многих. И четкого ответа нет. Талибы пы­таются всех успокоить и заверить, что они изменились, стали более прагматичными и многому научились за те 20 лет, что они были не у власти.

Талибам требовалось за полтора года превратиться из партизанской армии, которая борется с Западом и его «ма­рионеточным режимом», в легальную политическую силу, способную предложить подобие «общеафганского проекта».

При этом старая идеология движения для такого проекта не подходит: для значительной части населения Афганистана она была и остается чуждой. А чтобы прекратить между- усобную войну, талибам придется отказаться от немедлен­ного переустройства страны по своим идеологическим прин­ципам. А готовы ли они этому?

1.    Афганский блицкриг – почему талибы молниенос­но захватили Кабул?

Активное наступление талибов развернулось сразу по­сле того, как в апреле 2021 г. американский президент Джон Байден объявил о выводе всего контингента США и Коали­ции из Афганистана в соответствии с договоренностями прежнего президента. В начале мая, когда США приступили к выводу войск из Афганистана, начался процесс сдачи тер­ритории страны талибам. На своем пути талибы практиче­ски не встречали сопротивления. Никто и предположить не мог, что локальные успехи радикальных исламистов через три месяца обернутся полным захватом страны. Наступле­ние «Талибана» на столицу превратилось в поразительно успешный блицкриг.

Стремительная его победа для большинства людей оказалась совершенно неожиданной. Никто – скорее всего, даже сами талибы – не ожидали, что Кабул падет так бы­стро. Но в целом все давно понимали, что рано или поздно американцы уйдут, а «Талибан» останется и снова придет к власти.

Талибы действовали продуманно. Сперва они пере­крыли северную границу Афганистана с Таджикистаном, Узбекистаном, Киргизией, Туркменией и Ираном, чтобы не допустить, надо полагать, помощи правительственным во­йскам из территории этих стран. То обстоятельство, что 12 августа, то есть за три дня до захвата Кабула, представители правительств России, Туркмении и Узбекистана встретились с переговорщиками «Талибана» в Катаре, ситуацию на север­ных границах стабилизировало.

15 августа радикалы без боя вошли в Кабул, а президент Ашраф Гани покинул республику. 6 сентября талибы заяви­ли об установлении контроля над всей афганской территори­ей, а 7 сентября огласили состав временного правительства, в которое вошли исключительно члены радикального дви­жения и преимущественно представители самой многочис­ленной этнической группы Афганистана – пуштуны, в связи с чем многие западные государства заявили, что такой каб- мин не является инклюзивным, призвав «Талибан» включить в него этноконфессиональные меньшинства страны, а также женщин.

Можно ли говорить о каком-либо превосходстве тали­бов над до зубов вооруженной афганской армией? Вряд ли. Какие бы проблемы вооруженные силы Афганистана ни испытывали, это все еще была именно регулярная армия, превосходившая отряды боевиков по всем параметрам, что подтверждают бои за Герат, развернувшиеся в конце июля — начале августа. Тогда боевики в течение недели безуспешно пытались штурмовать город и в конце концов были вынуж­дены отступить. Кроме всего прочего был еще относительно высок моральных дух защитников. А вот уже через месяц моральное состояние правительственных солдат и офицеров сильно упал. Началось бегство губернаторов даже крупней­ших городов, таких как Герат и Кандагар, что мгновенно при­вело к брожению в армии.

Прежде всего, крах афганской армии прямо связано с разочарованием людей в политике президента страны Аш- рафа Гани, отличавшейся непоследовательностью, корруп­цией и мздоимством.

Источники, близкие к бывшему афганскому президен­ту, описывали его в качестве высокомерного параноика, не­способного найти общий язык с правительством страны. В последние месяцы своего президентства Гани, стремивший­ся максимально подчинить себе афганское правительство, устроил настоящую управленческую чехарду. Он уволил ми­нистров обороны и внутренних дел, хаотично смещал губер­наторов и начальников местной полиции.

В условиях поголовной коррупции, задержек жалова­ния и управленческого бардака многие военнослужащие по­просту подавали в отставку или вовсе переходили на сторону «Талибана» за небольшую сумму. Люди стали массово уволь­няться из силовых структур.

На место уволенных назначались люди, не имевшие ка­ких-либо связей на местах, что вносило дополнительный хаос в управленческий аппарат. Афганцы считали, что фактиче­ски страной управляет «банда трех»: Гани, его советник по на­циональной безопасности Хамидулла Мохиб, а также глава офиса президента Махмуд Фазил. Все они долгое время про­жили за границей и были гражданами иностранных держав, что также не добавляло им популярности. Между народом и правительством образовалась пропасть. Гани утверждал, что отлично знает эту страну, но на практике он оказался «хро­мой уткой».

30 августа Совбез ООН принял резолюцию Велико­британии, Франции и США, призывающую движение «Та­либан»* исполнять свои обязательства по обеспечению сво­бодного и безопасного выезда для афганцев и иностранцев из Афганистана.

«Самая долгая война США заканчивается их сокруши­тельным поражением»,— написало авторитетнейшее бри­танское издание Economist. И под поражением тут имеется в виду не столько сам вывод (а он действительно был неиз­бежен), сколько его обстоятельства. Многочисленные крити­ки уверяют, что США не выводят войска, а, скорее, банально бегут из Афганистана, бросая всё и всех.

Москва также осудила вывод Вашингтоном своих войск, на­зывая его провалом американской политики в Афганистане.

В сентябре 2021 года талибы объявили о создании вре­менного правительства, состоящего из лидеров жесткой ли­нии. Хотя Талибан обязался вести переговоры с властями Афганистана о создании совместного правительства .Новый режим будет называться Исламский Эмират Афганистан, и талибы ранее заявляли, что правительство будет возглавлять религиозный лидер, и его легитимность будет зависеть от ду­ховенства. Руководитель группировки Хайбатулла Ахундзада стал верховным лидером страны, а кабинет министров состо­ит из его приближенных.

Фейерверки, поздравления, залпы в воздух – так боевики Талибана отметили окончание 20-летнего американского во­енного присутствия в Афганистане.

Таким образом, в очередной раз кишлак в Афганистане победил город. Сельские жители, во главе с местным землев­ладельцем и муллой — победили центральную власть в Ка­буле, заставив свернуть попытку модернизации страны. Го­родское студенчество, интеллигенция, которые каждый раз были опорой политики модернизации — в очередной раз проиграли.

Американскую «революцию» в Афганистане победила, как и Французскую революцию своего рода Вандея – Дерев­ня, афганская провинция. То есть кишлак победил город. До­бавим – кишлак снова после 1995 г. победил город.

Триумфальная победа талибов только кажется оконча­тельной. Талибан ждут неразрешимые без международной помощи экономические проблемы. Как гласит военное ис­кусство, легко захватить крепость – трудно его удержать.

2.    Как был разрушен двусторонний договор «Талиба­на» с Трампом?

29 февраля 2020 в Дохе, столице Катара, было подпи­сано соглашение, призванное запустить мирный процесс в Афганистане и положить конец самой продолжительной 20 летней войне в истории Америки, унесшей жизни 3,5 тыс. во­еннослужащих и стоившей миллиарды долларов. А также вернуть домой американских солдат, воюющих в Афганиста­не. На церемонии подписания этого исторического как тог­да СМИ писали, соглашения присутствовали представители порядка 30 стран, 31 члена радикального движения, а также генсек НАТО Йенс Столтенберг, госсекретарь США Майк Помпео.

В течение двух десятилетий афганское правительство для защиты от мятежа Талибана, радикальной исламской организации в значительной степени полагалось на амери­канскую военную мощь. В 2014 году НАТО официально пре­кратило в стране наземные боевые операции. Большая часть американских военнослужащих покинули страну. С этого момента они ограничивались только оказанием поддержки с воздуха для операций афганских войск.

Заключение двустороннего договора с президентом США Трампом не было спонтанным. Поиск компромисса шел время от времени. А переговоры 2015 г. прекратились после того, как стало известно о смерти лидера «Талибана» муллы Омара, давшего согласие на переговорный процесс.

Сложность переговоров заключалась еще в том, что в Дохе от имени талибов выступал так называемое «политбю­ро Исламского эмирата Афганистан», который обладает из­вестной самостоятельностью, однако не отражает позицию всего движения, обладающего довольно сложной сетевой структурой. Отдельные группы талибов в принципе были настроены на переговоры, в то время как другие, наоборот, выступают против переговоров.

В 2019 г. основной этап переговоров между США и та­либами продолжался в Дохе несколько месяцев. В ходе вось­ми раундов был согласован проект договора о мире. Одна­ко в сентябре после серии терактов, совершенных талибами в Кабуле и ряде других городов, среди жертв которых был американский военный, Дональд Трамп распорядился пре­кратить переговоры с «Талибаном» и отменил подписание соглашения. В конце ноября 2019 г. с необъявленным визи­том в Афганистан прибыл президент США Дональд Трамп. Сообщалось, что он приехал, чтобы встретиться с американ­скими военными, проходящими службу в этой стране, и по­здравить их с Днем благодарения.

Наконец-то, 29 февраля 2020 в Дохе стороны договори­лись о том, что США и союзники выведут войска за 14 месяцев, в случае если Талибан прекратит насилие против аме­риканских войск, разорвет связи с «Аль-Каидой» и другими террористическими группировками и вступит в мирные переговоры с афганским правительством.

Многие наблюдатели называли эту сделку достаточ­но рискованной для администрации президента Дональда Трампа, так как, по сути, она легитимизирует «Талибан» в глазах международного сообщества. Но для миллионов афганцев соглашение был шансом на мирную жизнь после четырех десятилетий войн и междоусобиц. За последние 40 лет война стала неотъемлемой частью жизни для афган­цев. Люди откровенно признаются, что все, о чем они меч­тают, – пожить немного в мире, не видеть оружия и пере­стать бояться за своих детей.

По данным миссии ООН по содействию Афганистану, которая с 2009 года ведет подсчет погибших и пострадавших в Афганистане, за последние 10 лет в Афганистане, 35 тысяч мирных жителей погибли, еще 65 тысяч человек получили ранения. ООН опубликовала отчет, в котором говорилось, что в первой половине 2019 года в результате действий афганской армии и войск НАТО в Афганистане погибло больше гражданского населения, чем от рук «Талибана» и «Исламского государства».

Миссия Организации Объединенных Наций по содей­ствию Афганистану была учреждена 28 марта 2002 г. в Совете Безопасности Организации Объединенных Наций, на его 4501-м заседании, в своей резолюции 1401 (2002).

В соответствии с Соглашением от 29 февраля 2020 в Дохе американские войска должны были бы быть выведены в сен­тябре. Однако США начали выводить свой воинский контин­гент уже в начале июля, что вызвало удивление и в Москве. Лавров заявил, что Москва выступает за выполнение США ранее достигнутых договоренностей по нормализации об­становки в стране, начале политического процесса с переход­ным периодом и только потом – определение окончательно­го устройства Афганистана.

Приблизило ли соглашение США и талибов мир в Аф­ганистане? Отнюдь нет. Как «Талибан», так и США играли в свои игры. Оказалось, договор сам по себе, война сама по себе.

Незадолго до захвата Кабула движение «Талибан» согла­силось на тайную сделку с США, сообщили 19 августа аме­риканские СМИ. Для афганской армии стало шоком полное прекращение любой поддержки с воздуха на заключитель­ном этапе наступления талибов.

Резкое изменение ситуации связано, как сообщала «Лентой.ру» 22 августа 2021 г., с достижением закулисных договоренностей между правительством США и главным спонсором «Талибана» – Пакистаном. Фактически в обмен на сохранение американского влияния страна была пере­дана под «протекторат Исламабада» в лице «Талибана». Утверждается, что Пентагон пообещал талибам прекратить воздушную поддержку правительственной армии, а в обмен попросил не трогать американских дипломатов и военных. Каких-либо доказательств этой информации приведено не был.

Итак, Афганская война 2001-2021 гг. закончилась окон­чательной победой «Талибан». Над столицей Афганистана реют флаги экстремистской организации, президент Ашраф Гани бежал на самолёте, гружённом долларами, афганская армия, натренированная американцами сдалась без боя.

Талибы захватили американскую военную технику и во­оружения на 85 млрд. долларов, утверждает американский конгрессмен Джим Бэнкс. К боевикам перешли более 75 ты­сяч автомобилей, 200 самолетов и вертолетов и до 600 тысяч единиц стрелкового и легкого оружия. Кроме того, в руки та­либов попало обмундирование, спецсредства и медицинское оборудование.

Благодаря США на сегодняшний день Талибан является самой обеспеченной в военном отношении террористиче­ской группировкой в мире, при этом всё своё вооружение движение получило бесплатно.

3.    Афганистан – «кладбище империй». Почему Афганская национальная армия сдала страну без боя?

Афганистан не просто так называют «кладбищем импе­рий». Каждые пару десятилетий эта многострадальная стра­на Центральной Азии появляется из небытия, чтобы напом­нить очередному непобедимому захватчику, что его армия не первая терпит тут горькое поражение. В 1842 году первая из четырех британских войн против Афганистана закончилась катастрофой. Только один человек выжил из сил численно­стью в 4,5 тысячи человек, плюс около 10 тысяч гражданских, сопровождающих лагерь, переводчиков и союзников из местных. Его отпустили только для того, чтобы он мог рас­сказать о масштабах поражения и о мрачном конце своих товарищей.

Британская империя, над которой никогда не заходило солнце, безуспешно воевала с афганцами 38 лет. Афганские племена ей так и не подчинились.

Спустя десять лет жестоких попыток покорить афган- цев-мусульман в некогда могущественная советская армия в 1989 г. униженно отступила из Афганистана. Война продли­лась 9 лет, 1 месяц и 25 дней и поставленных целей не до­стигла. СССР потерял в Афганистане 15051 человек, 53753 во­еннослужащих стали инвалидами, 417 пропали без вести (130 впоследствии вернулись из плена). В войне приняли участие около 620 тысяч советских граждан, многие из которых вер­нулись моральными калеками. С этого бесславного пораже­ния начался распад соцлагеря в странах Восточной Европы и вскоре самого Советского Союза. После ухода СССР в стране началась гражданская война.

И вот настал черед США. Америка, потерпев полное во­енное фиаско, вынуждена покинуть Афганистан спустя поч­ти двадцать лет борьбы. Еще одна супердержава узнала, что за фрагментированной племенной культурой Афганистана скрывается непобедимая стойкость. США так и не удалось разгромить Талибан, поскольку он пользовался поддержкой значительной части населения страны и контролировал об­ширные территории.

Весьма символично, что американские вертолеты заби­рали своих дипломатов прямо с крыши здания посольства США в Кабуле. Кстати, в американской истории уже был подобный прецедент: в 1975 г. американцам тоже пришлось забирать своих граждан с крыш и эвакуировать по воздуху из Сайгона, последнего оплота проамериканского режима во Вьетнаме.

А теперь давайте вдумаемся. Соединенные Штаты и их со­юзники потратили на создание вооруженных сил Афганистана колоссальную сумму в 153 млрд. долл. вложили с 2001 г. США и союзники в создание дееспособных афганских вооруженных сил Эта фантастическая сумма эквивалентна расходам, напри­мер, на оборону Израиля в течение семи лет. Однако на практи­ке Афганская национальная армия (АНА) не проявила и доли той эффективности.

Американские военные эксперты уже в 2009 г. говорили о проблемах, связанных с неразумным ростом численности вооруженных сил страны. Администрация Барака Обамы и афганские власти в погоне за наращиванием армии сократи­ли время подготовки солдат и офицеров, расширив при этом количество призывников и курсантов.

На боеспособности войск отрицательно сказался низкий уровень грамотности большинства солдат. В отдельные пери­оды до 90 процентов афганских призывников были неграмот­ными, оставшиеся 10 процентов – малограмотными. Причем среди неграмотных встречались даже офицеры.

Ситуация с качеством образования большинства лич­ного состава усугублялась массовой наркозависимостью аф­ганских солдат. В отдельных частях, базировавшихся на юге страны, наркотики употребляли до 25 процентов военнослу­жащих. Эти факторы вели к низкой эффективности эксплуа­тации американского вооружения и оборудования, требую­щих технической грамотности личного состава.

В процессе подготовки афганских военнослужащих со стороны западных специалистов отсутствовал системный подход. Как признался Роберт Гейтс, бывший министр обо­роны США: «Мы постоянно меняли людей, ответственных за подготовку афганских военнослужащих. Каждый из них обучал на свой лад. Единственное, что их объединяло, — это слепое копирование западных практик вместо стремления раскрыть сильные стороны афганского солдата».

К 2019 году на деньги дедушки Сэма была создана большая военная машина, состоявшая из семи корпусов, разбитых на 14 бригад и 76 батальонов, насчитывавших 350 тысяч бойцов. На бумаге, но в реальности афганское пра­вительство, даже несмотря на все финансовые вливания из-за рубежа, не смогло наладить нормальное функциони­рование АНА.

На подрыв дисциплины и боеспособности также повли­яла коррупция отдельных офицеров: они продавали оружие боевикам, комплектовали свои подразделения «мертвыми душами» и присваивали их жалование себе. Коррупция до­стигала фантастических масштабов не только среди афган­цев, но и их американских визави. Например, по данным Daily Mail, в 2010 году в провинции Гильменд был построен командно-штабной центр стоимостью 36 миллионов долла­ров, но из-за недобросовестной прокладки электросети вве­сти здание в эксплуатацию так и не удалось.

Отчет, подготовленный в 2020 году Фондом экономиче­ского образования (Foundation for Economic Education, FEE) показал, что только в период с 2009 по 2019 год было укра­дено или израсходовано нецелевым образом 19 миллиардов долларов — 30 процентов от всех выделенных на помощь аф­ганской армии средств.

Реальная численность афганской армии на момент на­чала летнего наступления «Талибана» составляла 53 тыс. чел. Американцы уверяли, что созданная ими и вооруженная со­временным оружием 300-тысячная армия сможет успешно противостоять 75-тысячной группировке талибов, по край­ней мере, 2-3 года.

В результате всего этого талибы овладели страной всего за считанные недели. Проблема была не только в афганской армии, а больше в политике. Талибы смогли создать успеш­ный образ, разительно отличавшийся от правительства, не­способного объединить разрозненные племена, ополчения и армию. В конечном счете, они предпочли просто разору­житься перед «Талибаном» на выгодных для себя условиях.

Талибан боролся с НАТО более 20 лет. Они победили США и вынудили их уйти после того, как они направили на войну 160 тыс. солдат и триллионы долларов, потеряв 3500 убитых и 25 тыс. раненых.

Американцы начисто проиграли эту войну, пополнив афганское «кладбище империй».

4.     Кто такие талибы и почему все о них говорят?

Движение «Талибан» неоднородно. В нем есть и группы, которые живо интересуются идеями всемирного джихада (борьбы за веру), и группы пуштунов-националистов, плани­рующих создать единое пуштунское государство — причем на территории не только Афганистана, но и Пакистана (око­ло 15% населения этой страны — пуштуны; в Афганистане представители этого союза племен составляют около 40-45% населения). И все же доминирующая в политическом смысле ветвь движения стремится именно к формированию государ­ства — в международно признанных границах Афганистана.

«Талиб» (от арабского «талиб» — ученик) возникло в се­редине 1990-х как религиозное течение в исламских учебных заведениях Пакистана. «Ученики» были последователями учения деобанди — направления в суннитском исламе, по­явившегося в XIX веке в Британской Индии.

В тот период ученики и выпускники медресе, так на­зываемые моджахеды, отчаянно воевали против советских войск в южных провинциях Афганистана. Моджахеды – это детище Пакистана и США, созданные для противодействия Советскому Союзу во время войны 1979-1989 гг.

После ухода СССР и начала гражданской войны в стра­не, на политическую арену выступило молодое сплоченное радикальное движение «Талибан». Моджахеды, которые во­евали против советских войск, были исламистами, но в от­личие от талибов они были приверженцами современной политической интерпретации ислама. Впоследствии многие из них примкнули к талибам.

А вот талибы совратили это истинное учение, поставив во главе угла непримиримость к другим течениям ислама, создание (особо обратите – национального) исламского госу­дарства.

Идеология талибов отвечает внутренним убеждениям населения. Такую же поддержку они продолжают иметь и у родственного крестьянского населения Таджикистана и Узбе­кистана.

Талибан был создан, прежде всего, из пуштунов под па­тронатом пакистанских военных и спецслужб в 1995 г. для борьбы с просоветским афганским правительством Наджи- буллы. Теперь Талибан больше не представляет собой пуш­тунское этнонационалистическое движение. И действитель­но, в отличие от 1990-х годов в данный момент в его рядах находятся тысячи боевиков непуштунского происхождения. Среди них велик процент этнических узбеков, таджиков и туркмен, которые являются гражданами Афганистана и офи­циально состоят в движении. В последние годы Талибан глу­боко вклинился в эти общины.

Вскоре вместе с талибами на севере Афганистана появи­лись Исламское движение Туркестана (ИДТ), в составе кото­рого находятся узбеки, киргизы, казахи, таджики, чеченские боевики и т.д. Среди других экстремистских группировок, созданных из выходцев из стран Центральной Азии и Рос­сийской Федерации можно назвать Союз «Исламский Джи­хад», «Джамаат Ансаруллах», «Хизб-ут Тахрир аль-Ислами», «Джунд аль-Халифат» и т.д.

Не надо считать, что у политического руководства Тали­бана – безграмотные фанатики и экстремисты, это далеко не так. Движение возглавляют очень образованные люди, закон­чившие исламские университеты за рубежом, четко артику­лирующие свои цели и предлагающие эффективные пути их достижения для создания Халифата.

Благодаря этому руководству Талибана удалось сгла­дить фракционные разногласия на этнической почве и пре­образовать командную структуру организации, создав более сплоченное военно-политическое движение. В результате бо­евики смогли захватить всю территорию Афганистана.

Но следует уяснить, что сегодня «Талибан» не являет­ся единой военно-политической организацией. На данный момент есть три ответвления талибского движения – одно активно сотрудничает с Катаром, другое – с Пакистаном, а третье – само по себе. На сегодня организация достаточно сильно расколота, поэтому не исключено дезертирство части бойцов и их перемещение в ряды ИГИЛ. Лидеры «Талибана» тоже по-разному оценивают положение, в частности, новое руководство уже не может договориться о единой позиции, поэтому официальную политику талибов в отношении ИГИЛ некому даже сформировать.

Является ли Талибан неким навязанным искусственным явлением? Нет. Он выражает глубинные антизападные чая­ния сельской глубинки Афганистана. Потому он и победил.

Сможет ли Талибан сохранить нынешнюю организа­ционно-штатную структуру? Будет ли она позитивно укре­пляться или воинственно децентрализоваться? Сегодня это один из ключевых вопросов, влияющих на будущее Афгани­стана.

5.    «Талибан» vs.[9] «Исламское государство» (ИГИЛ) – не только война религий

Сегодня Талибан, в отличие от так называемого «Ислам­ского государства», действительно популярен в Афганистане. Согласно источникам среди талибов, их отряды особого на­значения, ставшие частью специального боевого крыла, на­считывают более 10тыс отъявленных воинов. Речь идет о сво­его рода национальной гвардии нового правительства. Они лучше подготовлены и экипированы, чем обычные отряды талибов, их главная цель – разгромить ИГИЛ(ИГ), своего опасного соперника.

Талибы затаили глубокую обиду на то, что ИГ без по­чтения относится к авторитету основателя движения Тали­бан Муллы Мухаммада Омара. Он, погибший в 1995 г., был объявлен святым. Его талибы называют амиром Исламского Эмирата Афганистан. Теологи из движения Талибан выпу­стили фетвы (религиозные эдикты) против законности суще­ствования ИГ и ее идеологии, и назвали борьбу с этой орга­низацией оправданной.

ИГИЛ объявило в июне 2014 года, ислам должен навя­зываться и насаждаться по всему миру «под одним флагом, флагом веры», и этот флаг является исключительно его соб­ственным. Любой, кто не исповедует ислам в стиле ИГИЛ, является заклятым врагом, «неверным», «крестоносцем» или «отрекшимся от ислама», включая другие исламистские тер­рористические организации

Талибан в отличии от ИГ с самого начала старается соз­дать Халифат только в пределах современных границ Афга­нистана. Талибан, прежде всего, был нацелен на свержение афганского правительства. Теперь он достиг цели. Это жест­кая экстремистская организация, но она демонстрирует за­интересованность в работе в рамках существующей полити­ческой системы.

ИГ, получая немалые деньги из многих страна, а также используя хорошую сеть вербовки, уже давно борется против талибов в Афганистане. «Исламское государство» гораздо экс­тремистски более амбициозно. Их действия направлены на создание нового халифата на Востоке, на территории Боль­шого Хорасана, в который входят территории Ирана, Афга­нистана, Таджикистана, Узбекистана и Туркменистана.

Существуют также различия в области богословия. Пуштуны – приверженцы консервативной аскетичной ветви ханафитов, принадлежащей суннитскому течению в исла­ме, которое исповедует большинство жителей Афганистана. Талибы также с почтением относятся к суфизму – одному из направлений классической мусульманской философии, и поэтому в целом стараются избегать межконфессиональной борьбы с шиитами.А ИГИЛ в последние годы осуществил волну ужасающих нападений на шиитское меньшинство

Религиозные различия между Талибаном и «Исламское государство» состоят в том, что это первая из суннитских ветвей, которая признает другие версии ислама, например, шиизм и суфизм. Следовательно, вопрос о чистоте веры не стоит перед талибами.

А вот ИГ – это ваххабиты, которые нетерпимо относятся к любым другим религиозным течениям, считая их неверны­ми и раскольниками. Соответственно даже вопрос о шари­атском правлении трактуется этими двумя группировками по-разному.

Многонациональный Афганистан в том числе является пристанищем филиала Исламского государства, который в последние годы осуществил волну ужасающих нападений на шиитское меньшинство. Талибан осудил такие нападения.

Между движением «Талибан» и «Исламским государ­ством» есть идеологические совпадения, но есть и довольно много факторов, которые сдерживают возможность партнер­ства и, тем более, тесного альянса. Особенно после взятия Кабула отношения между двумя исламистскими группиров­ками, движением «Талибан» и «Исламским государством» стали более напряженными.

У ИГ намного больше денег и, соответственно, ислам­ским боевикам там платят больше, чем в Талибане. ИГИЛ воспринимается многими молодыми талибами, как наибо­лее предпочтительная сила. Оно привлекательно в глазах этой молодежи, у которой нет чувства родины, которые чув­ствуют себя «исламскими космополитами» и воюют за хали­фат везде, где можно повоевать. Скорее, возможен вариант перехода части талибов «под знамена» ИГ, чем слияние этих движений. Движение «Талибан» и даже «Аль-Каиду», «Ис­ламское государство» рассматривает как консервативную и несколько устаревшую модель. Себя они выдвигают в каче­стве новой идеологии, которая носит более наступательный, агрессивный характер.

Талибан запретил своим сторонникам вступать в какие- либо контакты с вербовщиками ИГ. На сегодня более веро­ятен вариант замены «Талибана» на ИГ, так как первый уже потерял привлекательность среди своей социальной базы. В то же время талибы более привычны и уже понятны ми­ровому сообществу, поэтому они скорее получат поддержку сверхдержав, нежели ИГ.

В 2014 г. Талибан предлагал ИГ заключить соглашение и вместе воевать за Исламский халифат, но это ни к чему не привело. Впервые присутствие ИГ в Афганистане было зафиксировано в начале 2015 года, когда группировка ос­новала так называемое «Исламское государство провинции Хорасан», в состав которого они мысленно включают Афга­нистан и части территории Пакистана и Ирана. С тех пор не было заключено никакого соглашения между этими груп­пировками, хотя ИГ проявляло некоторую активность, как в Пакистане, так и в Афганистане.

Соответственно, слияние этих двух группировок ско­рее невозможно, так как затрагиваются властные претен­зии обеих сторон, зато массовый отток людей из движения «Талибан» в ИГ как раз вполне возможен. Именно на это и направлена пропаганда исламистов. ИГ относится к тали­бам как к устаревшему движению, которое пропагандирует консервативный ислам. А тот факт, что лидеры пуштунской группировки не присягнули на верность Аль-Багдади, сде­лал их религиозными преступниками в лице ИГ.

В итоге в начале 2015 г. была официально объявлена во­йна между движениями «Талибан» и «Исламское государ­ство».

Таким образом, в ближнесрочной перспективе воору­женные столкновения между группировками движения «Та­либан» и «Исламского государства» продолжатся. Если с талибами еще можно договариваться, то с игиловцами мир­ный диалог едва ли будет возможен. Наибольшую опасность будет представлять распространение радикальной идеоло­гии, особенно среди молодежи.

Тем не менее, война между талибами и «игиловцами» станет дестабилизирующим фактором для всего региона. ИГ будет стремиться закрепиться в Афганистане с перспективой превратить страну в плацдарм для экспорта управляемого хаоса, как минимум, в страны Центральной Азии и уйгур­ских исламских радикалов (СУАР) КНР. Проблема междуна­родного сотрудничества, в том числе и с талибами, в борьбе против «Исламского государства» станет приобретать особое значение.

6.    На что жил и победил «Талибан»? За счет нарко­тиков, рэкэта и изъятия 40 % американской финансовой помощи

При исследовании беспрецедентной ситуации в сегод­няшнем Афганистане принципиальное значение имеет из­учение финансовых хитросплетений. Многое становится по­нятным, когда выясняется, что за самыми драматическими коллизиями, возникающих в центральноазиатской геополитике нынешнего времени скрываются они — деньги, деньги и еще раз деньги.

По оценкам ЦРУ, годовой бюджет афганского прави­тельства составлял в 2017 г. 2,2 миллиарда долларов. Доходы талибов – до 1,5 миллиарда долларов в год. Разница, как ви­дим, не так уж и велика.

По разным оценкам, объем незаконного производства опиатов вырос от 17 до 40 раз с 2001 года, когда войска США вошли в Афганистан. С тех пор США потратили 8,6 милли­арда долларов на борьбу с производством наркотиков в Аф­ганистане, однако страна остается крупнейшим производи­телем опия в мире.

Талибан получал доход за счет торговли опиумом и ге­роином, которые производились на подконтрольных терри­ториях. Миф о нетерпимой позиции Талибана по отноше­нию к героину давно развеян, хотя оказался весьма живуч. При имеющихся аграрных технологиях, афганский крестья­нин при одних и тех же трудозатратах получает с одного гектара мака доход в три раза более высокий, чем с одного гектара пшеницы.

Афганистан получил резкий рост площадей под мако­вую культуру после 2001 г. Выиграли все, в том числе и аме­риканцы, получившие ресурс для наполнения черных касс ЦРУ и конкретных лиц в оккупационных администрациях. Героин стал «кровью» Афганистана. Ведь именно поставками героина талибы обеспечивали приобретение новейших ви­дов оружия и снаряжения для войны против проамерикан­ского правительства.

Но со временем это стало не основной частью форми­рования бюджета. Значительно больше группировка начала получать за счет дани, которую собирала с населения и орга­низаций. Первая часть — это мусульманский закят, 2,5 % от ежемесячного дохода.

Под их контроль попали мобильная связь, поставки электроэнергии. Контроль над дорогами Афганистана, по­зволил талибам подмять под себя всю контрабанду, которая шла через страну. Немаловажным источником дохода явля­ется добыча золота и лазурита в северо-западной провинции Бадахшан. В 2020 г. прибыль от добычи полезных ископае­мых составляла 464 млн. долл.

Но самым высоким доходом Талибана стала финан­совая помощь, которую Запад отправлял официальному Кабулу. The Washington Post опубликовала анализ, про­веденный специалистом-бухгалтером: он проанализиро­вал 3 тысячи контрактов Пентагона на сумму 106 мил­лиардов долларов. Обнаружилось, что около 40% этой суммы оказались в карманах «повстанцев, преступных синдикатов и коррумпированных афганских чиновни­ков».

То есть талибы опосредованно получили свою долю от контрактов американского Министерства обороны. Схе­ма была проста: грузы, предназначенные для войск США в Афганистане, прибывают через Пакистан или Центральную Азию на два распределительных пункта: один – вблизи Кабу­ла, другой — под Кандагаром. Затем их отправляют на раз­бросанные по стране две с лишним сотни американских баз, причем в рамках специальной программы стоимостью более 2 млрд. долл., и для этого привлекаются афганские транс­портные компании.

Как выяснилось, главное – договориться с субподряд­чиками – полевыми командирами талибов, по территории которых должен пройти конвой. А те уже непосредственно обеспечивают охрану, если надо, разбираются с другими бое­виками и дают взятки местным губернаторам, полицейским чинам и военным. Таким образом, каждую неделю талибы получали по 1,6-2 миллионов долларов из кармана амери­канских налогоплательщиков. В этом участвовали также пле­мянники экс-президента Хамида Карзая.

7.     Какие страны поддерживают Талибан

За Талибаном стоят конкретные внешние политические силы из разных стран, преследующие в поддержке афган­ской гражданской войны собственный интерес. Этот фактор, оказывающий прямое влияние на усугубление дестабилиза­ции ситуации в стране, играет роль одну из первых скрипок в ситуации, которая сегодня складывается в Афганистане. То есть интересы различных иностранных политических игро­ков так сильно переплетены, что непосвященному очень трудно разобраться.

Одни государства вынуждены разрываться между сво­ими интересами в регионе и деньгами с Запада, как это происходит с Пакистаном. Другие поддерживают своих идеологических и кровных врагов для борьбы с врагом гео­политическим, как это происходит с Ираном. Третьи, США, укрепляя свои позиции в Центрально-Азиатском регионе на фоне общей нестабильности в стране, саботировали ими же провозглашенную борьбу с Талибаном и пошли на прямые секретные переговоры, что невероятно ускорило падение Ка­була.

Тех внешних сил, которые сегодня стремятся поддер­живать Талибан, не так уж и много – как минимум можно назвать Пакистан, США и Иран. Начнем с ближайшего Ира­на, который имеет особые интересы в Афганистане. На пер­вый взгляд, союз шиитского Ирана с радикальными сунни- тами-талибами, которые в 1990-х гг. находились в открытой идеологической конфронтации друг с другом, в отдельных случаях доходившей до жестоких расправ над шиитами со стороны Талибана, представляется абсурдным. Но все просто – появление в Афганистане общего врага в лице США ото­двинуло эти противоречия на второй план. Некоторые ис­точники сообщают, что Иран поддерживал талибов оружи­ем с целью, чтобы те боролись с распространением влияния американцев в регионе.

Другой стороной поддержки, которую Иран оказывал Афганистану являются попытки распространить иранское влияние через возрождение персидского национализма в регионе. Ключевым в этом процессе виделось налаживание отношений с другими персоязычными государствами – Аф­ганистаном и Таджикистаном.

Сегодня после прихода нового правительства Иран, как никто другой, заинтересован в установлении стабиль­ности, по крайней мере, на севере и западе Афганистана, что, в первую очередь, связано с желанием разработки практически нетронутых месторождений драгоценных камней и стратегически важного для иранских планов ура­на на юге Таджикистана. Иран принимает участие в стро­ительстве железнодорожной ветки, которая должна будет соединить его с Китаем через Кыргызстан, Таджикистан, Узбекистан и Туркменистан. Кроме возможности вывозить из Таджикистана стратегические ресурсы, планируемое проведение ветки от афганского Герата до иранского горо­да Хаф и оттуда до порта Чабахар в Оманском заливе от­кроет Центрально-Азиатским странам выход в Аравийское и Средиземное (через Суэцкий канал) моря. При успеш­ном завершении проекта Иран в этом транспортном пути будет играть ключевую роль.

Что касается Пакистана, то это государство находится между двух огней. Отношения между Афганистаном и Па­кистаном не заладились практически с самого момента воз­никновения последнего на карте мира в 1947 г. и сохранялись до падения в августе текущего года проамериканского прави­тельства Гани. Основная причина этого лежит в доставшейся двум государствам в наследие от Британской империи так называемой «линии Дюрана» – границе между двумя госу­дарствами, вернее в стойком нежелании Афганистана ее за таковую признавать.

Пакистан – одна из крупнейших мусульманских стран мира практически всю свою историю является военно-по­литическим партнером США в Южной Азии и на Среднем Востоке. В то же время, в Пакистане довольно непростая вну­триполитическая обстановка, поскольку в горных и плохо контролируемых центральными властями районах страны действуют вооруженные формирования религиозных фун­даменталистов.

С другой стороны, на территории этой страны заро­дилось движение Талибан, долго финансировал Ислама­бад. В августе талибы захватили весь Афганистан, вытеснив США.

Пакистан, имея прозрачную границу с Афганистаном, продолжает активно участвовать в делах своего северного соседа. Пакистан имеет хорошие отношения с Турцией, что снижает риски ее прямого конфликта с талибами. «Пакистан –     хозяин «Талибана». Если на вас нападает собака в ошейнике на улице, то вы будете разговаривать с хозяином. Так что раз­говаривать надо с Пакистаном, который через талибов пыта­ется давить на афганское правительство. Но Пакистан и Тур­ция – стратегические союзники, так что эта ситуация никому не нужна», – заключает Серенко.

Пакистан для Америки полезный союзник в «грязной» войне. Кроме того, с его территории можно влиять на госу­дарства Центральной Азии, наблюдать за Ираном и Китаем (а при необходимости – блокировать их торговые пути), кон­тролировать Ближний Восток и Юго-Восточную Азию.

Немаловажным является то, что Пакистан при желании может разрушить результаты политики Соединенных Шта­тов хоть в Афганистане, хоть в Ираке. А потому дружба с ним –     жестокая необходимость.

В силу того, что Китай, которого индийцы не очень-то любят, поддерживает Пакистан, можно предположить, что они станут действовать по принципу «враг моего врага – мой друг».

8.    Упадет ли талибанский Афганистан в пасть «китайскиого дракона»?

До падения Кабула официальная позиция Пекина за­ключалась в поддержке примирения между враждующими сторонами. Однако уже 28 июля 2021 года министр иностран­ных дел Китая Ван И приветствовал представителей Талиба­на для консультаций в Пекине, что стало наиболее очевид­ным признаком потепления отношений с талибами. А после падения Кабула заявления Пекина были пусть и осторожны­ми, но дружественными.

В интервью итальянской газете La Repubblica официаль­ный представитель Талибана Забихулла Муджахид, говоря о том, что Китай рассматривается новыми властями Афгани­стана как «главный партнер» и «ворота на рынки всего мира», он упомянул, что у афганцев есть богатые рудники, которые с помощью китайцев могут быть возрождены и модернизи­рованы.

Тем не менее, Китай пока не спешит напрямую при­знать Талибан в качестве легитимного руководства Афгани­стана. Куда спешить? Это – только авансы, на которые нуж­но дождаться ответов. Пекин опасается, что впечатляющий успех «Талибана» может придать смелости членам «Ислам­ского движения Восточного Туркестана», которое китайские власти считают сепаратистской и террористической угрозой в Синьцзян-Уйгурском автономном районе

Китай уже пришёл в Афганистан, страны соединяет одна дорога на Кабул. Общая протяженности границ между КНР и Афганистаном всего 76 километров, но это все же об­щая граница. Китайцам нужна новая транспортная инфра­структура, включая проезды через узкий Ваханский коридор, который связывает две страны. Он значительно расширил бы возможность Пекина получить доступ к природным ресур­сам Афганистана.

Есть основания полагать, что Китай, как новая великая держава, конкурирующая с Соединенными Штатами, наме­рен продемонстрировать свой уникальный способ управле­ния мировыми событиями в противовес американскому под­ходу. Это хорошая возможность показать, что именно Пекин, а не Вашингтон теперь определяет повестку дня и формиру­ет будущий региональный порядок.

Недра Афганистана действительно богаты полезными ископаемыми. В стране имеются залежи каменного угля и драгоценных металлов, марганцевых руд, бериллия, серы, поваренной соли, мрамора, лазурита, барита, целестина. Известны месторождения нефти, природного газа, гипса. Обнаружены значительные залежи лития. А запасы железа и меди, по различным геологическим оценкам, настолько ве­лики, что способны сделать Афганистан одним из крупней­ших производителей этих металлов в мире.

В рамках инициативы, известной как «Один пояс, один путь», бедным странам китайцы предлагают огромные кре­диты на развитие инфраструктуры. Взамен Китай получает доступ к новым торговым путям и портам, а также большие проценты со своих инвестиций.

Китайцы готовы рискнуть. То, что западным экспер­там казалось авантюрой в 2012 году, сейчас, в 2021 году уже стало возможностью, которую может реализовать именно Китай. В Китае последние 20 лет происходило бурное, а точ­нее, взрывное, развитие инфраструктуры железнодорожно­го транспорта. И не просто развитие, но и создание новых транспортных подсистем. Китайцы в состоянии добыть и вы­везти из неприступных афганских гор полезные ископаемые стоимостью триллионов долларов.

В общем, в бой вступает «китайский дракон», для кото­рого Афганистан – огромный приз. Пекин уверен, что у него получится победить там, где столетиями проигрывали Уайт­холл, Кремль и Белый дом. Китай не станет добиваться своих целей грубой силой, у председателя Си есть намного более умный план.

Какие отношения будут у Пекина с талибами? Отно­шения Пекина с талибами будут двоякими. Во-первых, он будет меркантилистским. Китай будет стремиться к воз­рождению деловых предприятий внутри Афганистана, которые, вероятно, поддержит Талибан, потому что ин­вестиции принесут крайне необходимые доходы. Афган­ская экономика хрупка и сильно зависит от иностранной помощи западных доноров, которая почти наверняка бу­дет прекращена.

Китай может стать решающим инвестором возглавляемо­го талибами Афганистана, укрепляя влияние Пекина в Южной и Центральной Азии, если режим в Кабуле не будет экспорти­ровать экстремизм.

9.     У талибов финансы поют романсы

Поговаривают, что правительство Талибана вновь запретит абсолютно все развлечения: от телевизора до спортивных игр и музыкальных инструментов. Но сами спикеры талибов на международной арене такие меры отрицают. Некоторые лидеры нового правительства по­нимают, при таком случае им не видать международно­го признания и, соответственно, западной финансовой помощи.

Талибы построили финансовую империю, но все по­шатнулось, когда они, захватив Кабул, создали свое пра­вительство. Исламисты, до этого хозяйничавшие исклю­чительно в сером секторе экономики, уже столкнулись с первыми проблемами в экономике. Талибану надо пла­тить зарплату жителям страны, чтобы хоть как-то заста­вить работать правительственный аппарат. Талибы пока не понимают, как они будут выходить из этого положе­ния».

Засуха, голод, коронавирус, отсутствие работы, средств к существованию и доступа к квалифицирован­ной медпомощи, умноженные на страх преследований, – это реальность сегодняшнего Афганистана. По инфор­мации ООН, каждый десятый житель страны лишился крова над головой, каждый третий не знает, когда сможет поесть в следующий раз, более половины детей в возрас­те до пяти лет страдают от крайней степени истощения, а запасы продовольствия в стране грозят полностью ис­сякнуть к концу этого месяца. Жители Кабула и других городов проводят дни в очередях в попытке снять хоть какие-то наличные.

Как видите, триумфальная победа талибов может обер­нуться.

После захвата власти в Афганистане талибами Между­народный валютный фонд и другие западные организации приостановили программы поддержки афганской экономи­ки, очень зависимой от иностранных вливаний. Кроме того, талибам отказали в доступе даже к национальному резерву страны — США заморозили активы ЦБ Афганистана на сче­тах своих банков.

Семьдесят пять процентов госрасходов обычно покры­вали за счет международной помощи. Кабул получал свыше четырех миллиардов долларов в год. Отныне рассчитывать на это не приходится. Семь из девяти миллиардов долларов ва­лютного резерва хранятся в США. Администрация Байдена собирается заморозить эти активы.

Афганистану грозит скачок гиперинфляции и усиление бедности. Если новое правительство не добьется признания мирового сообщества – изоляция, а затем новый виток граж­данской войны.

Похоже на Западе вопиющий голос в афганской пусты­не услышали. США разрешили ограниченные финансовые операции с Талибаном. Лицензия, выданная американским Минфином, дает возможность правительству США и ряду международных организаций, включая ООН, заключать сделки с талибами, если они направлены на удовлетворение потребностей афганского населения в условиях кризиса. Еще одна лицензия ведомства дает возможность проводить опе­рации, связанные с экспортом товаров первой необходимо­сти: продуктов питания, медикаментов, вакцин и оборудова­ния.

Директор Управления по контролю за иностранными активами Минфина Андреа Гацки заявила, что Вашингтон продолжит работу с финансовыми учреждениями, НПО и международными структурами, чтобы облегчить поток сель­скохозяйственных товаров и необходимых ресурсов в Афга­нистан. При этом санкции в отношении «Талибана», «Сети Хаккани» и других террористических группировок продол­жат действовать. Об этом сообщил Reuters 24 сентября 2021 г.

Талибан сейчас — это пёстрый конгломерат племенных и сельских ополчений, где Талибан в его чистом виде — это только около 15-20 тысяч «настоящих талибов». Сможет ли это движение гарантировать неприкосновенность инвести­ций и физическое выживание инвестора, его сотрудников? И таких вопросов очень много.

10.    Западные страны ушли из Афганистана – но свя­тое место пусто не бывает

Разгром официального Кабула, вероятно, вызовет зна­чительный сдвиг в геополитике Южной Азии и может стать особенно серьезным испытанием, прежде всего, для его со­седей.

Западные страны ушли из Афганистана. Но, как го­ворится, святое место пусто не бывает. Несколько между­народных и региональных игроков продолжают борьбу за влияние в стране, включая Пакистан, Иран, Индию и Россию в дополнение к традиционному влиянию США. Последний хочет, в том числе, отомстить за бесславное поражение перед бородатыми учениками и помешать им восстановить свой Исламский Эмират. Америка также мо­жет использовать Афганистан в качестве базы для дестаби­лизации Китая, спонсируя уйгурские территории, приле­гающей к Западному Китаю.

После возвращения к власти Талибана мировые дер­жавы изо всех сил пытаются оказывать влияние на происхо­дящее в своих национальных интересах. И в этом процессе две страны мусульманского мира – Катар и Турция – стали ключевыми переговорщиками и посредниками. Обе страны используют свои связи с талибами. Обе ищут новые возмож­ности. Но при этом обе рискуют разжечь старое соперниче­ство на Ближнем Востоке, далеко за пределами Афганистана.

Когда западные страны покинули Кабул, дипломати­ческая ценность Катара и Турции резко возросла. У Турции более сильные позиции для развития связей на местах. даль­нейшие связи в Афганистане позволяют президенту Эрдога­ну раздвинуть рамки своей внешней политики и сыграть на чувствах сторонников своей партии. Генеральный секретарь НАТО Йенс Столтенберг подчеркнул важность Турции и «ключевую роль», которую она может сыграть в продвиже­нии Афганистана.

Турция – страна с очевидным предназначением и ис­ключительным положением в мусульманском мире – на ос­новании турецкого исторического прошлого и ее османском наследии как резиденции халифата, – говорит профессор Хан. У Эрдогана, похоже, есть и более рациональные моти­вы – улучшение напряженных отношений Турции с США и НАТО и усиление влияния для предотвращения массовой миграции афганцев в эту соседнюю страну. Кстати у Турции было около 500 военнослужащих, развернутых в Афганиста­не под эгидой НАТО.

Турция, имеющая прочные исторические и этнические связи в Афганистане, стала единственным членом НАТО с мусульманским большинством, отправившим в Афганистан своих военнослужащих, хотя в боевых операциях они уча­стия не принимали. По мнению аналитиков, туркам удалось установить тесные связи с некоторыми отрядами, связанны­ми с талибами. Укреплению авторитета Турции в регионе способствует также то, что она является союзником соседнего Пакистана.

По словам президента Турции, он рассматривает по­слания от лидеров Талибана с «осторожным оптимизмом». Когда его спросили о критике, которой он подвергается за связи с эти исламистским движением, Реджеп Эрдоган от­ветил, что не станет ни у кого спрашивать разрешения, с кем можно вести переговоры. «Это дипломатия, – сказал Эрдоган на пресс-конференции. – Турция готова оказать всяческую поддержку единству Афганистана, но пойдет очень осторож­ным путем».

Действительно, сегодняшняя ситуация в Афганистане открывает перед Эрдоганом новые возможности. Турция мо­жет попытаться позиционировать себя как «гарант, перего­ворщик и посредник», причем более надежный, чем Россия или Китай (которые, кстати, с приходом талибов не стали за­крывать свои посольства в Кабуле).

Но тут для России возникает дополнительная опасность, Турция в тандеме с Талибан объективно будет угрожать ин­тересам России в контексте того, что Турция идет на глобаль­ное соперничество с Россией в приграничных Афганистану среднеазиатских государствах. Желание создать новое боль­шое государство или союз тюркских стран заставляет искать Эрдогана точки влияние на соседние эти соседние с Афга­нистаном страны. Степень интеграции там настолько увели­чилась, что, например, Азербайджан уже многими турками воспринимается как свой. А после карабахской войны разго­воры о «братской интеграции» начались с новой силой.

Казахстан и Узбекистан ратифицировали соглашение о военном сотрудничестве с Турецкой Республикой. Теперь среднеазиатские страны будут сотрудничать с Анкарой по важнейшим военным вопросам, куда входят военная под­готовка и обучение, оборонная промышленность и прочее. Экспертам кажется опасной такая политика турок. После недавней войны в Нагорном Карабахе, где они поддержи­вали победивший Азербайджан, многим кажется, что это очень недружественная акция со стороны Реджепа Эрдо­гана. Ведь он считался Кремлем если не союзником, то уж точно надежным партнером. Когда идёт речь про внешние угрозы Евразийскому экономическому союзу, чаще всего акцентируют внимание на США, НАТО, радикальный ис­ламизм. При всём при этом в стороне от внимания обще­ственности остаются геополитические интересы Турции. Под ее эгидой действует Тюркский совет, членами кото­рой являются участники ЕАЭС Казахстан и Кыргызстан, а также Азербайджан. Многие обозреватели считают, что используя турецкий гамбит, Анкара навязывает Средней Азии «тюркский мир»

Казахстан (участник ОДКБ) и Узбекистан ратифици­ровали соглашение о военном сотрудничестве с Турецкой Республикой. Теперь среднеазиатские страны будут сотруд­ничать с Анкарой по важнейшим военным вопросам, куда входят военная подготовка и обучение, оборонная промыш­ленность, разведывательная деятельность и прочее. Экспер­там кажется опасной такая политика турок. После недавней войны в Нагорном Карабахе, где они поддерживали побе­дивший Азербайджан, многим кажется, что это очень не­дружественная акция со стороны Реджепа Эрдогана. Ведь он сегодня считается Кремлем если не союзником, то уж точно надежным партнером.

Турция то и дело заявляет, что «его мечта – появление шести государств и одной нации». Кроме Турции речь шла об Азербайджане, Казахстане, Узбекистане, Киргизии, а так­же Туркменистана в качестве наблюдателя (Ашхабад сторо­нится участия в союзах, соблюдая нейтралитет).

Консолидация постсоветских республик не может не беспокоить Москву, так как речь идет о союзниках России по ЕАЭС и ОДКБ. Военная помощь, которую оказала Турция Киргизии после конфликта с Таджикистаном, объявление Туркестана духовной столицей тюркского мира, намерение Казахстана модернизировать тюркскую цивилизацию — признаки будущего конфликта интересов на евразийском пространстве.

Создаваемый Анкарой «Союз тюркских государств» в контексте возможного тесного сотрудничества с Афганиста­ном не может не грозить российским интересам.

11.     Талибан – враг или партнер России

Мог ли состояться молниеносный захват Кабула, если бы руководители мусульманского движения Талибан не были приняты официально в Москве? Вопрос этот не ри­торический, учитывая дальнейший ход развития событий в Афганистане.

Широкий резонанс вызвал тот факт, что 8 июля 2021 г. четверо представителей запрещенной в России организации прилетели из Катара на переговоры с российскими дипло­матами. Переговоры с «Талибан» необходимы, президент Владимир Путин в курсе таких контактов, – заявил пресс- секретарь Дмитрий Песков Талибы на переговорах в Мо­скве с Лавровым, главой МИД РФ пообещали не переходить границы.

На самом деле Кремль значительно укрепил междуна­родный авторитет Талибана, проведя с его представителями переговоры на высоком уровне незадолго до захвата ими Ка­була, а именно в конце июля. Многих россиян удивило то, что непонятные бородатые люди были приняты на высоком официальном уровне. После переговоров с талибами в Мо­скве министр иностранных дел России Сергей Лавров назвал лидеров движения «вменяемыми людьми».

Впервые представители «Талибана» участвовали в пе­реговорах по Афганистану в Москве в ноябре 2018 г. Тогда встреча с участием Лаврова прошла в закрытом режиме. Россия не скрывала своих контактов с талибами, поскольку они являются частью афганского общества, заявлял министр. Представители движения посещали Москву и после этого, хотя решение о признании «Талибана» экстремистской орга­низацией никто не отменял.

В то время как американцы бежали, бросая всё и всех, Москва занималась решением проблемы. Понятно, что Рос­сия действует исключительно в своих интересах, при этом не идёт поперёк американской позиции. Американцы покида­ют страну, а Кремлю в регионе нужно как-то жить.

«Уход США из Афганистана станет головной болью для Москвы. Россия опасается, что усиление противобор­ства там приведёт к резкому притоку беженцев в Среднюю Азию. Кроме того, возникнет угроза джихадизма, а также разжигания гражданской войны в одной бывшей советской республике (имеется в виду Таджикистан), — писал агентство Reuters.

Россия будет действовать в Афганистане не в одиночку, а рука об руку с потенциальными союзниками, заинтересо­ванными в стабилизации этой территории. Ещё одним по­тенциальным партнёром Москвы называют Тегеран.

Однако шансы на то, что Москва пойдет на афганское пепелище, всё-таки невелики. Все прекрасно понимают, с кем имеют дело, поэтому ни при каких обстоятельствах не собираются ни учить афганцев жизни и государствен­ности, ни тем более заниматься интервенцией. По всей видимости, речь пойдёт исключительно о соглашениях с новыми афганскими властями о правилах игры, подраз­умевающей уважение иностранных дипломатов в Кабуле, отказ от вторжения к соседям и экспорта к ним радикаль­ного исламизма (а это общая проблема для Ирана, Рос­сии и Китая).

16 августа глава второго департамента Азии МИД РФ, бывший посол России в Афганистане Замир Кабулов назвал талибов более договороспособными относительно «марио­неточного правительства» бежавшего президента Афгани­стана Ашрафа Гани. А нынешний посол России в Афганиста­не Дмитрий Жирнов даже похвалил боевиков, которые взяли под охрану российское диппредставительство.

«Можно ли нынешние контакты [России с талибами] назвать дружбой, я, честно говоря, пока сомневаюсь в этом. Наверное, Россия пока присматривается к ним, – говорит старший научный сотрудник Стокгольмского института ис­следования проблем мира (SIPRI) Петр Топычканов. – В Мо­скве поняли, что это та сила, которая может претендовать на полный контроль в Афганистане, поэтому к ним нужно при­смотреться».

С учетом необходимости обеспечивать безопасность своих южных границ и противодействовать наркотрафику этого может оказаться достаточно.

Речь о дипломатическом признании Россией прави­тельства, запрещенного движения Талибан, пока не идет.

12.    20 лет спустя – изменился ли «Талибан»?

Талибан в последние годы показало большую поли­тическую и пропагандистскую гибкость. Притом что его лидеры публично не отказывались от своей идеологии, основанной на фундаменталистском толковании ислама и пуштунского «кодекса чести». «Смягчение» отчасти вы­звано тем, что Талибан в феврале 2020 года заключил со­глашение с администрацией президента США Дональда Трампа о фактическом признании движения легитимной политической силой в Афганистане.

Это вопрос беспокоит сейчас многих. И четкого ответа нет. Талибы пытаются всех успокоить и заверить, что они из­менились, стали более прагматичными и многому научились за те 20 лет, что они были не у власти. Но на переговорах та­либы говорят одно. А от людей на местах периодически слы­шится другое. Движение Талибан стало более изощренным и прагматичным.

После вторжения США в 2001 году, которое быстро свергло режим талибов, прошло 20 лет. Большинство бое­виков Талибана сегодня моложе 30 лет. Некоторые даже в 2001 г. еще не родились. Что представляет собой эта груп­па сегодня?

Что касается организационно-штатной структуры ради­кального исламистского движения, то Талибан с 2001 г. пре­терпела существенные изменения. Организация преврати­лась из сплоченной группы местных командиров ополчения в организованное политическое и военное движение.

Сегодня спустя 20 лет большинство боевиков Талибана моложе 30 лет. Что представляет собой эта группа сегодня? Молодые бойцы Талибана, группы, которая когда-то была известна своим отказом от технологий, для продвижения своей экстремистской версии исламского закона взяли на во­оружение социальные сети, телевидение и радио. Риторика их старших лидеров тоже изменилась с 2001 года – по край­ней мере, на международной арене.

Спецпредставитель президента России по Афганистану, директор Второго департамента Азии МИД РФ Замир Кабу- лов в интервью Sputnik Afghanistan отметил, что за 20 лет на­блюдения он может констатировать, что талибы за это время изменились: «Это уже не те радикалы-революционеры, кото­рые появились в Афганистане в середине 90-х гг. Жизнь мно­гому их научила: и битьем, и другими методами. Они сейчас ведут себя более прагматично.

«Талибы неоднородны. Большинство из них – это пуш­туны, афганцы. Талибы – это политический лейбл, который они навесили на себя более 20 лет назад. На деле они афган­цы, патриоты, любят свою родину. Один из побудительных мотивов их войны в Афганистане – это то, что они считают себя освободительным движением от иностранной оккупа­ции», – заметил Кабулов.

Спецпредставитель президента России по Афганистану добавил, что кто-то из талибов может только воевать, но в руководстве движения есть люди, которые получили опреде­ленный опыт государственного управления. Он отметил, что в одиночку они управлять не будут: любая попытка установ­ления абсолютной власти приведет к раскрутке гражданской войны с известным сценарием.

В ходе выступления в парламенте 7 сентября 2021г.бри- танский премьер Борис Джонсон отметил, что Британия и её союзники должны оказать «максимальное давление» на уме­ренных представителей движения, чтобы они взяли верх над более радикальными талибами.

«Мы должны убедиться, что мы поощряем тех предста­вителей „Талибана”, кто отличается — а я считаю, что они от­личаются от „Талибана” 1996 г., – и оказываем на них макси­мальное давление, чтобы не позволить более ретроградным представителям движения взять верх», – заявил Джонсон

Джонсон также подчеркнул, что пока нет информации о повышении угрозы терроризма для Британии из-за захвата власти в Афганистане. При этом он вновь предупредил тали­бов, что Лондон будет требовать от них выполнения обяза­тельств по предотвращению подъёма терроризма в стране.

Таким образом, существует разница между нынешним правительством Талибана и правительством талибов до со­бытий 11 сентября 2001 г. Однако, несмотря на изменение структуры, принципов управления и этнического состава движения, ряд признаков указывает на то, что его руковод­ство по-прежнему пытается воссоздать исламский эмират и навязать афганскому народу радикальную форму законов шариата.

Пока невозможно предсказать, сделали ли талибы вы­воды из своего прежнего правления или они снова возьмутся за старое. Однозначно можно прогнозировать только одно: экономических успехов в ближайшие годы ждать не стоит. Речь может идти только о выживании народов многостра­дального Афганистана.

13.    Когда начнется натиск талибов на Среднюю Азию? Ответ один – когда начнется новая гражданская война

Итак, сегодня СМИ внушает общественности мысль о том, что талибы, захватив Афганистан, не остановятся, а дви­нутся в соседние страны. Мол, наиболее вероятным направ­лением, где они могли бы добиться успеха, являются пост­советские республики Средней Азии. Оттуда пойдет угроза распространения террористов на Россию. Чем, мол, это аук­нется всей Центральной Азии?

Такое развитие событий маловероятно. Как доказыва­лось выше, у нового правительства как говорится, забот по­лон рот. Если ему не удастся стабилизировать более или менее экономическое положение страны, то ждать им беды. Афганистан может вернуться в ситуацию середины 1990-х го­дов: гражданская война по этническому и частично религи­озному принципу и раздел страны на север и юг.

Надо понимать, что численно талибы реально не могут контролировать всю территорию Афганистана, особенно не пуштунские провинции. Их триумфальный захват страны основывался на наглости и страхе. Эта кавалерийская такти­ка (вместо лошадей и верблюдов – джипы) привела к тому, что относительно небольшие отряды бородачей без боя за­нимали города, а местное чиновничество тут же разбегалось.

У Талибана нет такой армии, которая могла бы совер­шить блицкриг за Памиром. Да и этому препятствует Гло­бальная контртеррористическая стратегия Организации Объединенных Наций, изложенная в резолюции и прилага­емом к ней Плане действий.

Правительство Талибан заверяет мировое сообщество, что не вынашивает никаких враждебных планов и в состоя­нии сдерживать враждебные террористические группировки и не позволит использовать Афганистан в качестве плацдар­ма для нападений на другие страны. Но исследование темы показывает, что возвращение Талибана к власти воодушеви­ло ИГИЛ и их филиалов, Аль-Каида, другие ультраисламист­ские группировки. Они с вожделением смотрят на северные границы.

Кстати, США заявили об отсутствии планов возвраще­ния войск в Афганистан.

Протяженность границ Афганистана с севера составляет 2087 км — с Туркменистаном (744 км), Узбекистаном (137 км) и Таджикистаном (1,206 км), Узбекистан давно отгородился от Афганистана двумя рядами заборов с колючей проволо­кой под напряжением, которые для надежности еще и зами­нированы. Вдоль более 150 км границы проложена дорога, находящаяся под наблюдением. По сути, единственный спо­соб попасть из Афганистана в Узбекистан – это мост Термез- Хайратон (мост Дружбы). На границе Таджикистана с Афга­нистаном дела обстоят сложнее. Она почти в 10 раз длиннее узбекской и проходит не только по реке Пяндж, но и по го­рам.

Правда, эти проблемы во многом компенсируются ак­тивным международным сотрудничеством. В Таджикистане располагается крупная военная база России, и российские военные охраняют границу вместе с таджикскими частями.

15   Резолюция 2462 Совета Безопасности ООН от 28 марта 2019 г.

Группировка ОДКБ может обеспечить достаточно серьезный контроль над таджикско-афганской границей, но механизмы взаимодействия с Узбекистаном и Туркменистаном все еще оставляют желать лучшего. Нет схем совместной охраны гра­ницы, размещения наблюдательных пунктов или временно­го базирования авиации в двух странах.

Хотя граница Туркмении с Афганистаном вдвое короче таджикской – около 800 км, проходит в основном по пустыне, и ее непросто контролировать. В Центральной Азии наибо­лее заметными являются контакты Талибана с Туркменией. У Ашхабада в Афганистане имеются значительные экономи­ческие интересы: он рассматривает эту страну как важную транзитную территорию для электроэнергетических про­ектов и газопровода ТАПИ, который должен связать газовые месторождения Туркмении с крупными рынками Индии и Пакистана.

Узбекистан, скорее всего, согласится продолжить испол­нение выгодных ему инфраструктурных проектов, у него есть стремление выйти на Южную Азию, на Пакистан, который традиционно имеет очень сильное влияние на талибов, тоже в этом отношении приветствует позицию Узбекистана. Тем временем Таджикистан гораздо менее убежден в полезности талибов.

Пороха на северных границах Афганистана накоплено достаточно. Например, в лице «Ансаруллах Джамаат»* и группировки, сформировавшиеся из осколков «Исламского движения Узбекистана»*, входят в число тех, в рядах которых есть боевики из северных стран и которые проявляют стой­кий интерес к странам к северу от Афганистана.

Афганистан долгое время – в 1990-е годы и, по крайней мере, до начала американской операции в этой стране – был базой для «Исламского движения Узбекистана»*, которое участвовало в гражданской войне в Таджикистане, устраи­вало теракты в киргизских городах, а в 1999-м организовала вторжение джихадистов через Таджикистан в Южную Кир­гизию.

На базе ИДУ было создано «Исламское движение Тур­кестана»*, что свидетельствует о расширении претензий этой террористической группировки. В 2014-м ИДУ присягнуло на верность «Исламскому государству»(ИГИД).

Есть, например, воинственная группировка «Хаккани». Усиление влияния Пакистана на Афганистан означает усиле­ние пропакистанской и одновременно опасной радикальной фракции в Афганистане.

Как уже отмечалось, в феврале 2020 г. США заключили соглашение, в котором было четко прописано, что Талибан обязуется изгнать с контролируемой ими территории тер­рористов из иностранных фундаменталистских движений (в том числе и в первую очередь из «Аль-Каиды»). Но этого можно добиться, если даже правительство сильно захочет.

СБ ООН требует, чтобы афганская территория не ис­пользовалась для угроз или нападений на какую-либо страну или для укрытия, либо обучения террористов, равно как и для планирования или финансирования террористических актов.Признание легитимности новых властей Афганистана, сформированных «Талибаном», зависит от выполнения ими обязательств в соответствии с резолюциями Совбеза ООН.

Среди тысяч иностранцев, сражающихся на стороне та­либов, есть боевики из стран Ближнего Востока, которые яв­ляются частью террористической организации «Аль-Каида», а также боевики из Пакистана из стран Центральной Азии.

В недавнем отчете Группы аналитической поддержки и наблюдения за санкциями Совета Безопасности ООН сооб­щается, что из примерно 85 тыс. активных боевиков «Тали­бана» в Афганистане около 10 тыс. считаются иностранцами.

Между тем на международной арене талибы стараются позиционировать себя в качестве дружественной силы, уста­новив официальные контакты с Китаем, Россией, Ираном и двумя из трех центрально-азиатских государств, граничащих с Афганистаном — Узбекистаном и Туркменией.

Станет ли Афганистан новым театром военных дей­ствий? Тут не может быть однозначного ответа. Реальная угроза, что талибы, став на тропу войны, могут перестать подчиняться кому бы то ни было, в том числе – и создавшим их движение пакистанцам спецслужбам.

Основную ответственность за социально-экономическое восстановление Афганистана должны нести те страны, ко­торые присутствовали там на протяжении 20 лет и активно участвовали не столько в строительстве и возрождении, а в разрушении экономического состояния страны.

Актуальным является использованию применения меж­дународным сообществом «мягкой силы» в противостоянии экстремизму.

Если талибы окончательно порвут связи с террористиче­скими группировками, удержатся от эксцессов и согласятся на некоторые послабления по положению женщин, они мо­гут рассчитывать даже на получение международной помо­щи. Но этот вариант, пожалуй, достаточно спорный.

С формальной точки зрения тот, кто контролирует Кабул, – того и власть. Но на практике Афганистан легко делится по этническому принципу, который практически совпадает с географическим. Таджики, узбеки, туркмены и хазарейцы, допустим, снова «запирают» перевал Саланг, и никакие талибы к ним не сунутся. Уже пробовали раз – не вы­шло. А ареной боевых действий временно станут западные и северо-западные районы страны – малонаселенные пустыни.

Прямо сейчас сразу несколько военных и политических лидеров Афганистана собираются с силами, чтобы сражать­ся с «Талибаном». Кто эти люди, какие регионы и ресурсы за ними стоят – и есть ли у них шанс победить религиозных фанатиков, с такой легкостью вошедших в Кабул?

У антиталибского ополчения оказалось вдруг сразу не­сколько «отцов». Казалось бы – еще два дня назад никто и подумать не мог, что кто-то окажет «студентам» сопротивле­ние. Например, один из лидеров антиталибского сопротив­ления Ахмад Масуд обратился к западным странам с прось­бой помочь им оружием. Ахмад Масуд – это сын погибшего от теракта Ахмад Шаха Масуда, многолетнего лидера сопро­тивления советским войскам на северо-востоке Афганистана, в практически неприступном Панджшерском ущелье. Пан- джшерский лев был убит 10 сентября 2001 г., когда до взры­ва башен Всемирного торгового центра оставалось около 30 часов.

Ахмад Масуд – младший действительно учился в Вели­кобритании, в Королевской военной академии в Сандхерсте, а затем на военном факультета Королевского колледжа в Лон­доне. Он профессионал и достаточно молод (1989 года рож­дения), чтобы быть энергичным и независимым. Он хариз- матичен и внешне фантастически похож на своего отца, что сильно увеличивает его популярность у местных. В оккупи­рованном Афганистане он не занимал никаких официальных должностей, но унаследовал от своего убитого «Аль-Каидой» отца практическую власть над Паджшерским ущельем.

Могут ли военные действия выплеснуться за пределы Афганистана? Принципиально это зависит от того, что из-за безысходности в условиях экономической изоляции талибы могут снова стать на тропу войны. Могущественный Кишлак в лице всего Афганистана, победивший Город, способен воз­будить многомиллионных крестьян по ту сторону границ.

Талибы приспособились к этой «новой средневековой» набеговой тактике, с которой ничего не смогли сделать аме­риканцы с их авиацией и дронами. Северяне же все как один воспитаны на традиционной военной науке – и американ­ской, и британской, и советской. И это противостояние мо­жет затянуться надолго.

Возможный глубокий кризис нового правительства Та­либана может создать для региона катастрофические риски. Многое будет зависеть от того, как поведет себя правитель­ство талибов и насколько серьезно международное сообще­ство консолидируется для оказания финансовой помощи, чтобы не создать новый глобальный очаг напряженности в евразийской геополитике.

Нынешняя сила Талибана — одновременно его слабость. Опора на сельский Афганистан позволила захватить власть. Но одновременно эта опора резко сужает его возможности по формулированию позитивной, прежде всего экономиче­ской и социальной, повестки для всей страны, для всех этни­ческих групп, для всех племён и бизнес-групп.

Какие же меры предпримет талибское правительство в настоящее время. Начнет создавать вертикаль власти с доми­нированием пуштунов на всех значимых постах и дискрими­нацией всех остальных. То есть примерно то, что они делали в 90-е годы. Или приступит к «федерализации» страны, оста­вив под «ручным контролем» стратегически важные провин­ции, а окраинам предоставив автономию и самоуправление.

В Афганистане перемешались террористические груп­пировки, которые враждуют не только со всем миром, но и друг с другом. Последнее является взрывоопасным. Смогут ли талибы консолидировать власть или Афганистан распа­дется на части в результате последующей гражданской во­йны? Это вопрос времени, причем обозримого.

 2,028 ВСЕГО,  1 СЕГОДНЯ