№ 11 (162) 2021г.

*****************************************************

–      Ирина Анатольевна, Вы заявили о себе как веду­щий ученый в 1990-х годах, выдвинув в своих исследо­ваниях концепцию демократизации и оптимизации со­временных федеративных государств. Свои разработки Вы тогда внедряли не только на пространстве России, но и вышли на мировой уровень, выступая с лекциями в США, работая в Швейцарии и во Франции. По возвраще­нию в Россию Вы продолжили исследования на эту тему, но, судя по Вашим публикациям, постепенно вышли на более глобальные проблемы конституционного права и международного публичного права. Что побудило Вас поменять направления исследований?

–      Точнее сказать не поменять, а пойти дальше. Феде­рализм – это гибкий инструментарий совершенствования публичного строя не только во внутригосударственном устройстве, но и на межгосударственном и международном уровнях. В 2004 году я издала монографию «Современный российский федерализм и мировой опыт. Итоги становле­ния и перспективы развития», где рассмотрела тенденции федерализации не только государств, но и межгосударствен­ных отношений. Углубляясь в тему федерализма, я продол­жила исследования в таких направлениях, как федерализм и гражданское общество, федерализм как путь к миру, без­опасности и устойчивому развитию. В итоге вышла в своих исследованиях на глобальные проблемы международного и национального публичного права, которыми и занимаюсь в настоящее время.

–      Кто-то повлиял на Ваш научный выбор исследова­ния проблем федерализма?

–      Да, есть такой человек. Это Даниэл Елазар, всемирно известный ученый – федералист, учредивший в США между­народную Школу и Центр федерализма. Я впервые его уви­дела и услышала в 1990 году, когда Даниэл Елазар выступал на пленарном заседании крупной международной конфе­ренции в Университете Хофстра (штат Нью-Йорк США). Меня поразило его мощное мышление как ученого-космопо- лита, далекого от политики и размышлявшего о будущем на­шего мироустройства, в том числе в нравственном контексте. Тогда, работая доцентом в Кемеровском государственном университете, я выиграла конкурс на участие в этой между­народной конференции и выступала в секции по проблемам становления в нашей стране, тогда еще – СССР, института местного самоуправления. Советский Союз представля­ла внушительная делегация, среди которых было немало маститых ученых-юристов (О. Е. Кутафин, А. Мишин, Б. С. Крылов и др.), политиков и журналистов (В. Познер). Каково же было мое удивление, когда по окончании конференции, же дома в Кемерово я получила посылку – книгу от Даниэла лазара на английском языке «Федерализм как путь к миру» и его письмо, в котором он выражал удовлетворение от зна­комства со мной и приглашал к ним в Центр федерализма (Филадельфия, штат Пенсильвания) для проведения научных исследований. Я погрузилась в его книгу, и так возникла моя любовь к федерализму.

–       Вы воспользовались приглашением?

–      Увы, в то время это было невозможно по многим при­чинам, но позже в 1996 году я посетила учрежденный им Центр федерализма в Филадельфии, где встретилась с его соратниками и выступила с лекцией о российском федера­лизме. Дискуссия о будущем России и всего мира получи­лась очень оживленной. Даниэл Елазар в это время уже был очень болен и находился на лечении в Израиле, а в 1999 году его, к сожалению, не стало. Но его учение о федерализме как о пути разрешения политических споров, конфликтов и эффективном инструменте достижения мира стало ориенти­ром для меня в научной и общественной деятельности.

–      В чем был Ваш секрет успеха в исследованиях фе­дерализма?

–      С 1994 по 1999 годы я сочетала свои научные исследо­вания с практикой, работала сначала главным консультантом в Комитете по делам федерации Совета Федерации, а затем в управлении по проблемам федеративного устройства и местного самоуправления Конституционного Суда РФ. Та­ким образом, находясь на государственной службе, пыталась внедрять свои идеи. Мне повезло в тот период участвовать в разработке и совершенствовании многих ключевых феде­ральных законов, в том числе, федеральных законов «Об об­щих принципах организации законодательных (представи­тельных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации», «О принципах и поряд­ке разграничения предметов ведения и полномочий между органами государственной власти Российской Федерации и органами государственной власти субъектов Российской Федерации», «О статусе члена Совета Федерации и статусе депутата Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации»; я была вовлечена в создание и дора­ботку более 30 региональных законодательных актов, вклю­чая конституции (уставы) субъектов РФ, уставы муниципаль­ных образований. Практический опыт того периода оказался бесценным.

–      Во второй половине 1990-х годов Вы создали обще­российскую организацию Союз конституционалистов и были ее Президентом, стали взаимодействовать с раз­личными международными структурами, в том числе с международной Ассоциацией конституционного права, с международными центрами федерализма. Но затем, в начале 2000-х годов эта организация прекратила свое су­ществование. Почему?

–      Союз конституционалистов активно работал в 1995 – 1999 годах, и ее костяк составили не только ученые-конститу­ционалисты, но и руководители правовых служб законода­тельных и исполнительных органов государственной власти субъектов Федерации. Нашей организацией было охвачено более половины субъектов Российской Федерации. Главная идея Союза конституционалистов состояла в том, чтобы по­влиять на формирование единого и гармоничного конститу­ционного пространства в России, опирающегося на основные идеи конституционализма – демократии, прав человека, суб­сидиарности в федеративных отношениях, развития местно­го самоуправления. Наша организация опиралась на Совет Федерации и Министерство регионального развития. С 1999 по 2000 годы я уехала проводить исследования в междуна­родном Центре федерализма во Фрибурге в Швейцарии, а когда вернулась, то обнаружила, что ситуация в России по­менялась, приоритеты были расставлены другие, органы вла­сти вышли на новые задачи, связанные с административной реформой, борьбой с терроризмом, укреплением вертикали власти, преодолением экономического кризиса. Многие из государственных деятелей и руководителей правовых служб, на которых опирался Союз конституционалистов в продви­жении наших законодательных инициатив, были переори­ентированы на другой вид деятельности или ушли со своих государственных должностей. Нам пришлось взять паузу, которая, к сожалению, длится до сих пор.

–      Вы довольно рано защитили докторскую диссерта­цию, в 35 лет. Ваша диссертация стала научным ориен­тиром для целого поколения российских федералистов. Вы стали классиком российского федерализма. А на ка­ких отечественных ученых Вы ориентировались? Кто стал для Вас учителем?

–      Среди старшего поколения немало ученых, которые повлияли на мою судьбу. Но особенно благодарна тем своим учителям, которые оказали мне поддержку в период пере­езда в Москву в начале 1990-х. В тот период доктор юриди­ческих наук, профессор Борис Сергеевич Крылов пригласил меня работать в Институт законодательства и сравнительно­го правоведения. Он поручал мне вести интересные проекты, глубоко погружал в проблемы федерализма новой России и давал немало мудрых советов.

Другой знаковый человек в моей жизни – доктор юри­дических наук, профессор Надежда Александровна Михале­ва. Именно она разглядела во мне потенциал исследователя и при обсуждении моей докторской диссертации твердо заявила, что, несмотря на мою молодость, я состоялась как зрелый ученый. Надежда Александровна с ее интеллектом и женской интуицией подавала пример не только тонкого ис­следователя, но и неравнодушного, честного и добрейшего человека.

И третий человек, без поддержки которого у меня не сложилась бы так удачно научная карьера, – это академик Олег Емельянович Кутафин. Будучи ректором МГЮА, он не раз давал понять, что их вуз – всегда родной дом для меня. Несколько лет я проработала преподавателем в МГЮА на кафедре конституционного права, там защитила докторскую и получила звание профессора. Наблюдая за моей не только научной, но и активной общественной деятельностью, Олег Емельянович как-то сказал: «Ирина, я вижу, что ты любишь науку, но также как и я, не можешь только ею ограничить свою жизнь. Мой совет – каждый день пиши, как минимум десять страниц научного текста, и постепенно ты создашь но­вые достойные книги. Я именно так и поступаю в своей жиз­ни, и это мне помогает оставаться ученым».

Прошли годы, эти выдающиеся ученые уже покинули наш мир, но до сих пор они для меня близкие учителя, кото­рым я безмерно благодарна.

–      По возращении из Швейцарии, Вы устроились ра­ботать в Российскую государственную академию право­судия (ныне – Университет правосудия). Чем это было обусловлено?

–      Академия правосудия при Верховном Суде и Высшем Арбитражном Суда была создана Указом Президента РФ в 1999 году. Когда я вернулась в Москву в 2000 году, то Ректор Академии Валентин Валентинович Ершов предложил мне, наряду с преподаванием, возглавить научную школу в Ака­демии и заниматься фундаментальными и прикладными исследованиями. Для этих целей создавался отдел консти­туционного права, а сейчас это целое направление консти­туционных исследований при Центре изучения проблем правосудия РГУП. Мне всегда хотелось быть не только пре­подавателем высшей школы, а создать свою научную школу, сформировать группу исследователей-учеников по тем акту­альным направлениям в правовой науке, которые будут осо­бенно востребованы в современном государстве и обществе. Для этих целей я и пришла в Академию правосудия. Вот уже более двадцати лет я работаю в РГУП и основала несколько новых научных школ.

–      Какие из созданных Вами научных школ наиболее значимы?

–      Примерно с 2009 года в своих публикациях и на кон­ференциях мною была выдвинута идея формирования от­раслей права нового поколения интегрированного типа. Эта идея была последовательно развита в моих последующих ис­следованиях. Отрасли права нового поколения, интегрирую­щие в себе одновременно нормы международного и нацио­нального права, публичные и частные интересы, формируют сегодня новую, довольно разветвленную и многоуровневую систему, обслуживая цели выживания и развития. К отрас­лям права нового поколения относятся экологическое право, информационное право, право мира, право безопасности, право устойчивого развития, миграционное право и целый ряд других. Более крупные из них образования – это мега от­расли, к ним, например, относятся экономическое право и социальное право. Главная цель экономического права в от­личие от гражданского права – это оптимизация экономики и противодействие экономическим кризисам. Социальное право консолидируется для обеспечения социальной спра­ведливости, социального развития, достойной жизни людей и противодействия тенденциям маргинализации. Уже мно­гие из этих новых отраслей права дифференцируются далее. Например, информационное право структурируется на цифровое право, сетевое право, киберправо, Интернет-право и др. В итоге мы наблюдаем трансформацию правовой си­стемы и смену приоритетов правового регулирования на со­временном этапе.

–      Вы выдвинули и обосновали идею формирования новой отрасли права – право мира. В 2011 году был из­дан авторский курс лекций «Право мира», а также вы­шла Ваша монография «Право мира: философское и юридическое измерения». Насколько мне известно, в науке пока никто не выдвигал подобную отрасль права как самостоятельную в системе права. Получается, что Вы ее основатель. Продолжаете ли исследования в этом направлении?

–      Право мира – это отрасль права нового поколения, на­правленная на регулирование и защиту высших ценностей – международного и гражданского мира. Заявляя о праве мира как об отрасли права нового поколения, мне хотелось привлечь к ней серьезное внимание со стороны юридической науки и практики. Несмотря на множественность актов, по­священных миру, до сих пор не удалось систематизировать на международном и национальном уровнях принципы и нор­мы права, регулирующие отношения по достижению, обе­спечению и защите мира как антипода войны, вооруженных и иных геополитических и внутригосударственных конфлик­тов. Ни на международном уровне, ни в законодательстве государств до сих пор не приняты специальные кодифици­рованные акты о мире. Мною было выдвинуто предложение о принятии Хартии мира на уровне ООН и региональных международных организаций, а также специализированных законов о мире в каждом государстве.

Созданная мною научная школа «Право мира» выходит за рамки юриспруденции и касается важнейших междисци­плинарных гуманитарных проблем. На мой взгляд, важно сформировать новую общественную науку о мире, которую я предлагаю назвать мирологией. Уже несколько лет я занима­юсь подготовкой Энциклопедии мирологии. Это очень кро­потливая работа и требует немало времени. Для того, чтобы продвигать идеи права мира и мирологии в 2009 году была создана общественная организация Центр «Право мира». В дальнейшем в развитие и в поддержку его деятельности был учрежден возглавляемый мною международный Фонд «До­рога мира».

–      Не отвлекает ли общественная деятельность от на­учных исследований?

–      С годами я поняла, что важно не только писать на­учные труды и передавать эти знания ученикам, но по воз­можности институционализировать эти знания, нести их в общественное сознание, знакомить с ними государствен­ных деятелей, то есть тех, от кого зависит принятие зако­нов и других источников права мира. Поэтому и возникли эти общественные объединения, через которые я пытаюсь объединить людей, разделяющих идеи миротворчества и миросозидания. Международные Форумы и экспедиции «Дорога мира», привлекающие внимание к актуальным вопросам мира, безопасности и устойчивого развития, ста­ли частью моей жизни.

–      С какими странами удается наиболее плодотворно сотрудничать в этом направлении?

–      Наиболее плодотворно развивается сотрудничество с Вьетнамом. В какой-то мере это символично, потому что Вьетнам – это та страна, в которой благодаря усилиям СССР, был восстановлен мир. Мы сотрудничаем с Вьетнамом с 2012 года. В 2019 году я была награждена медалью Ассоциации юристов Вьетнама за вклад в развитие правового сотрудни­чества юристов России и Вьетнама, за деятельность по укре­плению мира и сотрудничества, и эта награда обязывает дви­гаться дальше.

Сотрудничество охватывает целый спектр просвети­тельских и научно-культурных направлений, в том числе конференции и лекции по праву мира России и Вьетнама, совместные фестивали и выставки, готовится широкомас­штабный Форум «Дорога мира России и Вьетнама», во вре­мя которого во Вьетнаме откроется Арка мира – мемориал, увековечивающий миротворческий подвиг вьетнамского и советского народов. Ранее аналогичную Арку мира мы уже установили в Приднестровской Молдавской Республике. На ее торжественном открытии присутствовал посол России в Молдавии.

–      Да, Ваша деятельность в ПМР была отмечена на­градами. В 2016 году Вы были награждены Президентом Приднестровской Молдавской Республикой орденом Почета за вклад в развитие дружбы и сотрудничества между Российской Федерацией и Приднестровской Молдавской Республикой, а в 2017 году – медалью «За укрепление международного сотрудничества» за вклад в увековечивание подвига российского миротворца и ре­ализацию авторской идеи возведения в ПМР Арки мира «Блаженны миротворцы». Где еще возведены мемориа­лы и планируете ли возводить новые Арки мира?

–      Первые две Арки мира «Блаженны миротворцы» были установлены в 2012 году на Украине, и, несмотря на напряженные отношения России с этим государством в настоящее время, мы продолжаем дружить с украинской общественностью, вместе с которой возвели эти мемориа­лы, содержащие призыв к миру. В 2020 году мы намерева­лись начать реализовывать наши проекты «Дорога мира» и «Арка мира» в Беларуси, Франции и Италии, но ковидная пандемия нарушила наши планы. Однако мы не сдаемся, и надеемся на лучшее.

–      Вы автор более 400 научных публикаций: из них – 20 монографий, – 16 учебников и учебных пособий. Какой научный подарок Вы сделали себе в этом году к юбилею?

–      В августе 2021 года вышла в свет моя новая моно­графия «Конституционное футуристическое право и конституционная футурология в XXI столетии» (изда­тельство КНОРУС). В ней на основе сравнительно-право­вого анализа комплексно исследуются базисные аспекты понимания места конституционного футуристического права и конституционной футурологии в системе пра­ва, рассматриваются актуальные проблемы генерологии публичного права и конституционного права, поиска конституционного идеала, оценки состояния, тенденций и перспектив эволюции конституционного строя сквозь призму реализации фундаментальных ценностей и целей цивилизационного развития

–       Как пришла идея написания такой монографии?

–      К написанию этой книги я шла долгие годы. Многие из изложенных в ней идей и положений уже были представ­лены ранее в моих публикациях. Можно сказать, что моно­графия в определенном мере – результат систематизации предыдущих исследований, однако мне виделось важным существенно продвинуться вперед в вопросах оценки и про­гнозирования конституционного развития и, как следствие, – более основательно заглянуть в наше конституционное бу­дущее.

–       Это еще одна научная школа, открываемая Вами?

–      Да, выход данной монографии позволит мне начать работу по созданию научной школы генерологии и футуро­логии права. В результате, надеюсь, возникнет первая в мире отечественная, а впоследствии и международная научная школа правоведов-футурологов. Чего-либо подобного в за­рубежном и международном правоведении мне пока не уда­лось найти.

–      Почему именно правовая футурология заинтере­совала Вас сейчас?

–      В современном мире как никогда высок спрос на диа­гностику и прогноз перспектив развития. Чувствуя неуве­ренность в настоящем, мы начинаем все чаще заглядывать в будущее. В центре нашего внимания вопросы о будущем пла­неты, государств и человечества. На фоне общей потребности внести более ясные и обоснованные предсказания нашего бу­дущего в новом столетии беспрецедентно актуализировался запрос на объективные прогнозы правового развития.

Ответ права на стремительно меняющуюся реальность, его систематизация и кодификация с определением направ­лений совершенствования и развития, выявление тенденций и перспектив обновления, модернизации и трансформа­ции права – отставание по всем этим позициям постепенно ввергает человеческую цивилизацию в правовой хаос. Со­временное право напоминает ветхое лоскутное одеяло с мно­гочисленными дырками. Попытка судами и другими право­применителями скорректировать и адаптировать «замысел» законодателя, снять коллизии и пробелы в праве коренным образом не меняет ситуации, которую можно охарактеризо­вать в целом как правовой кризис. Внешне он проявляется в том, что правовое развитие сегодня – это не всегда обо­снованное, своевременное и последовательное, а зачастую импульсивное, конъюнктурное и непродуманное правовое реагирование на реалии, порождающее многочисленные и противоречащие друг другу по содержанию источники пра­ва, все более усложняющие возможность правореализации.

–       В чем причина правового кризиса?

–      Причина состоит в том, что у права будущего нет яс­ной парадигмы развития. Если сегодня человечество сталки­вается с глобализирующимися угрозами и вызовами, почему право не способно защитить от них? Почему право в мас­совом сознании не воспринимается как право достоинства и добродетели, справедливости и счастья, мира и согласия, хотя именно эти качества человеческого бытия предназначе­но развивать и защищать с помощью него? Иначе говоря, насколько в современном праве можно обнаружить любви к людям и человечеству? Ответы на эти вопросы весьма обтека­емы, а видение будущего очень разнится.

–      И какой должна быть роль юристов в прогнозиро­вании будущего?

–      Осуществляя исследования в Международном Центре федерализма в Швейцарии, я не раз слышала упреки со сто­роны политологов нам – современным ученым-правоведам в том, что мы исследуем в основном действующее право. Увлекаясь анализом принципов и норм права, правоведы мало изучают динамику их реализации, и почти не смотрят в будущее, не дают долговременных прогнозов. Поэтому из­вестных футурологов среди правоведов нет, эту нишу заняли философы, политологи, экономисты, социологи, историки и другие обществоведы, которые оказались намного ближе к практике и к анализу развития реальных отношений, хотя совершенно не владеют правовым инструментарием их ре­гулирования. В последние годы футурологические прогно­зы развития общества все активнее дают ученые из области точных и естественных наук (математики, физики, технологи, кибернетики, биологи, экологи), вовлеченные в научно-тех­нический прогресс и новые технологии. В этом участвуют также публицисты, журналисты, бизнесмены, путешествен­ники, художники, бывшие домохозяйки – все, кто угодно, но только не правоведы.

Уважение к правоведам как к специалистам, способным не только дать прогноз, но и сформировать право будущего, невелико. Проживая в России, я наблюдаю это в современ­ной отечественной правовой практике. Ученых-правоведов практически нет в экспертных советах и комиссиях, форми­руемых при федеральных и региональных органах государ­ственной власти, принимающих законы и иные нормативные правовые акты. Символичен и симптоматичен тот факт, что в 2020 году в состав комиссии по поправкам в Конституцию Российской Федерации были включены только три правове- да-конституционалиста. Да и слушали ли их рекомендации законодатели во время работы над поправками в российскую Конституцию? Возможно, виноваты в этом и сами правове­ды, которые владея уникальной правовой информацией, не стремятся к ее внедрению, опускают руки при первых же не­удачных попытках быть услышанными теми, кто называет себя законотворцем или правоприменителем.

–      Правовая футурология – это разновидность футу­рологии?

–      В данном случае, футурология – родовое понятие. Со­держание правовой футурологии объективно предопределя­ется тенденциями и перспективами развития цивилизации, общества и государств, выявляемыми футурологией. Футу­рология от лат. futurum – будущее и греч. Aoyoq (логос) – это учение, предметом которого является прогнозирование бу­дущего, в том числе путем экстраполяции существующих технологических, экономических, социальных и иных тен­денций развития или предсказания будущих тенденций. Ме­тоды изучения тесно роднят футурологию с историей, поли­тологией, социологией и другими общественными науками.

Как известно, всплеск футурологии пришелся на 1960 – 1970 годы. С начала 1960-х гг. под футурологией понимали научную дисциплину, задачей которой является определе­ние перспектив всех явлений и, прежде всего, социальных. В этот период возникло множество научных центров, раз­рабатывавших научно-технические и социально-экономи­ческие прогнозы развития. Наибольший интерес у футуро­логов в этот период вызвали прогнозы научно-технического и технологического прогресса, получившего в 1970-годы не­виданные масштабы и темпы развития. Стали прогнозиро­ваться естественно-научная, технологическая, социальная, экологическая и иные составляющие прогресса. Данные сферы научного интереса в том же векторе начали в дальней­шем дифференцироваться под влиянием развития инфор­мационно-цифровых, инженерных, медицинских, биологи­ческих, нейронных и иных новых технологий, обещающих существенно преобразовать жизнь отдельного человека и человечества в целом к концу XX столетия. Вместе с данными технологиями в цивилизацию пришли понятия ускорения и роста развития, правовые границы которого, однако, не были выставлены, что обусловило появление целого ряда угроз и вызовов жизни и здоровью человека, его индивидуальности и самосознанию как личности.

–      Конституционное футуристическое право и кон­ституционная футурология – что это?

–      Конституционное футуристическое право – это новый межотраслевой институт, синтезирующий футуристическое право и конституционное право. В перспективе оно станет инструментальной отраслью права нового поколения, при­званной регулировать отношения по осуществлению консти­туционной оценки и конституционного прогноза, выработке концепций, стратегий и тактик конституционного развития, созданию процедурных и институциональных механизмов, обеспечивающих действенность конституции и дальнейшие конституционные процессы в заданных векторах. Общую парадигму права призвана определить новая правовая на­ука – конституционная футурология, которая отвечает за формирование конституционного пространства на основе основополагающей конституционной матрицы правового развития, то есть конституции, призванной адекватно об­служивать объективные потребности цивилизационного прогресса во времени и пространстве на уровне государств и международного сообщества.

Основополагающая цель конституционной футуроло­гии состоит в создании генерологических, диагностических и прогностических учений о конституционализме, о кон­ституциях и конституционном развитии, о путях конститу­ционного обеспечения прогресса на началах гуманизма и противодействия регрессу, в том числе путем снятия публич­но-значимых конституционных проблем выживании челове­чества в условиях глобализации угроз и вызовов цивилиза­ции и планетарной жизни как таковой.

–      На какой стадии конституционного развития мы сейчас находимся?

–      Современный этап характеризуется расширением масштабов конституционного регулирования, развитием тенденций, обозначенных в двух прошлых столетиях, с од­ной стороны, и существенными изменениями его содержа­ния, трансформацией и сменой приоритетов конституцион­но-правового регулирования, с другой. Глобализация в XXI столетии вызовов и угроз человечеству и отдельным странам, их безопасности, миру, стабильному развитию поставила человечество на грань выживания. Некоторые эксперты се­годня говорят даже о том, что в начале нынешнего столетия человечество вступило в стадию Третьей мировой войны. Масштабные экономические кризисы, растущая экологи­ческая деградация и разрушительные стихийные бедствия как следствия глобального потепления; угрожающий рост терроризма, социального напряжения, цветных революций, сопротивлений действующим режимам; транснационализа­ция эпидемий и пандемий, рост смертности от новых типов болезней (лихорадка Эбола, СПИД, COVID 19 и другие) – эти и целый ряд других свидетельств разрушения нашего ци­вилизационного мира повлекли за собой соответствующую реакцию со стороны публичной власти. Новыми трендами стали, в частности, заметное уменьшение уровня демократии и свободы в государствах в целях защиты других публичных ценностей и целей – безопасности, жизни и здоровья людей, стабильности развития, ускорения развития, эффективной управляемости, социальной солидарности, общественной нравственности, национальной идентичности и других. Уро­вень демократии и свободы, конституционных гарантий прав и свобод стал снижаться также под влиянием глобальной ин­форматизации и цифровизации, роста научных технологий, выводящих государства и общества на модели и цели «госу­дарство – цифровая платформа», «оптимизация публичной власти», «непрерывное ускорение развития государства и общества» и др.

Исторический опыт показал, что ни одна из моделей государственности – либерально-демократическая, социа­листическая, восточно-автократическая и другие режимы смешанного типа не справляются с задачами выживания и развития. Несмотря на научно-технический прорыв в раз­витии цивилизации, на данном этапе люди так и не нашли совершенного государственного строя и общественно-по­литического режима, идеального правового порядка, обе­спечивающего гармоничное регулирования общественных отношений и эффективное решение существующих про­блем. В настоящее время наблюдаются транзитные процес­сы гибридизации действующих государственно-правовых режимов и идеологий и поиск устойчивых парадигм наци­ональной идентичности успешного государства, в том числе воплощения концепций good government, welfare state и пр. За­дачи определения государственного строя и режима в руках конституций и конституционного права, которые на данном этапе не справляются в необходимой мере с их решением. Таким образом, актуальность разработки и внедрения в XXI столетии концепций и доктрин конституционного футури­стического права и конституционной футурологии очевидна.

–      Какова главная миссия конституционного футури­стического права и конституционной футурологии?

–      Эта миссия состоит в выявлении потенциала консти­туционного развития, направленного на улучшение консти­туционного строя. Содержание этого потенциала в совре­менный период должно быть связано, как представляется, с поиском принципиально новых стандартов жизни, выво­дящих на качественно иной уровень развития человеческой цивилизации.

Ни один конституционный строй в мире не избавил пока государства от присутствия системных проблем современ­ной цивилизации, которые углубляются на фоне глобальных кризисов. Поиск новой парадигмы развития возможно выве­дет на новый конституционный строй, и человечество войдет в стадию очередного эксперимента по созданию иного типа общественно-политической формации. В этой новой реаль­ности можно предположить, что будут взаимодействовать, как минимум, четыре перекрестные парадигмы:

права человека – свобода – демократия: рыночная эко­номика, свобода и достоинство личности и пр., то есть прин­ципы либерально-демократического государства,

справедливость – безопасность – управляемость: всеобъ­емлющее государственное регулирование экономики, соци­альных, политических, духовно-культурных, экологических и иных отношений – это принципы социалистического госу­дарства и частично восточной автократии в концепте религи­озных воззрений,

стабильность – благополучие – развитие – это парадиг­ма гибридных государств, таких как скандинавские страны, Япония, Китай, Сингапур, страны Ближнего Востока,

эффективность власти – рационализация жизни – уско­рение – эти принципы касаются электронных или цифровых государств-платформ, сориентированных на программы мо­дернизации и оптимизации государств.

Данные парадигмы будут развиваться на фоне возрас­тания роли техничности и технологий власти, конкуренции идеологий и деилогизации, борьбы гуманизма и дегумани­зации (например, трансгуманизма), духовно-религиозных и атеистских ценностей. Для обеспечения устойчивого и по­ступательного развития государств потребуется формиро­вание в каждой стране единой национальной идеи и идео­логии, привязанной к интересам и благополучию народа и граждан. При этом возрастет ответственность лидера госу­дарства и политической элиты за реализацию данной идеи и исходящих от нее программ развития. Особо востребован­ной в XXI веке станет идея одухотворения и морализации институтов власти как гарантия защиты от злоупотреблений и несправедливости. Отсюда возрастет значимость духовно­нравственных основ конституционного строя. В них, на мой взгляд, заключается стержень конституционного идеала.

–      Что Вы понимаете под конституционным идеа­лом?

–      Конституционный идеал – это заложенные в конститу­ции фундаментальные идеи формирования и развития кон­ституционного строя, отражающие предназначение государ­ства, общества и человека на конкретном временном отрезке человеческой цивилизации. В моем понимании конститу­ция XXI столетия, консолидируя в себе уже приобретенный опыт, должна поставить новые цели и вывести на новый уровень цивилизационного развития. Будущая конституция призвана воплотить в себе позитивный опыт прошлого кон­ституционного мироустройства и учесть те недостатки, ко­торые мешали воплотить в реальность веками выстроенные ценностные установки.

В таком понимании конституция будущего – это глав­ный нормативный правовой акт или основной закон государ­ства, инициирующий совершенствование мироустройства, в котором духовные ценности стоят выше материальных, ответственность государства, общества и человека перед ми­ром, нынешними и будущими поколениями, перед окружа­ющей средой, перед самими собой доминирует над стремле­нием к благам и удовольствиям. Конституция будущего – это реализация концепции ответственного поведения всех субъ­ектов правовых отношений, осуществление ими своего пред­назначения, выполнение возложенных на них обязанностей, представляющих собой не меньшую ценность, чем права и свободы. Конституция будущего – это утверждение рацио­нального и умеренного потребления, это путь к срединной гармонии взаимодействия со средой обитания, где человек определяет свое место в этом мире как созидатель, а не раз­рушитель.

Если попытаться одним словом выразить сущность кон­ституции будущего, то можно назвать ее «конституцией че­ловеческого духа», отражающей в себе замысел Создателя (Творца) в отношении самого человека и того мироустрой­ства, в котором функционируют созданные людьми государ­ства и общественные структуры.

На духовное содержание конституций и законов как доминанту права всегда обращали внимание гуманисты и философы права, в том числе отечественные ученые-право­веды. Переход к такому мироустройству на международно­правовом уровне и в каждом государстве отдельно позволит обеспечить будущее человеку и человеческой цивилизации. Конституция как акт, учреждающий такой миропорядок внутри государств и переносящий его в плоскость межгосу­дарственных отношений, имеет ключевое значение для мира и людей. Таким образом, конституционный идеал должны воплотиться в конституции нового поколения, то есть кон­ституции «человеческого духа». В XXI столетии востребован­ность в конституции «человеческого духа» отражает клю­чевую потребность человеческой цивилизации обеспечить гуманизацию и духовную мобилизацию конституций для про­тиводействия античеловеческим парадигмам, выдвигаемым в эпоху прорыва технологий в различных сферах человече­ского бытия.

–      Какая фундаментальная идея будет определена конституцией нового поколения, то есть конституцией «человеческого духа»?

–      На мой взгляд, фундаментальная идея и основанные на ней ценности и цели развития, обеспечивающие движение в будущее – это гуманизм. Именно гуманизм защищает фун­даментальное право быть человеком. При этом нужно четко осознавать, что и понятие гуманизма должно быть выверено в соответствие с сущностью и предназначением человека.

Важно понимать, что при установлении международно­го правопорядка на основе универсальных стандартов ООН во второй половине XX столетия гуманизм («человечность») как парадигма развития понимался в либерально-демокра­тической версии потребительского общества. Гуманизм в этом понимании – система построения человеческого обще­ства, где высшей ценностью является жизнь человека, все материальные и нематериальные ресурсы направлены на то, чтобы сделать эту жизнь максимально комфортной и безо­пасной. Такая исходная посылка развития породила болезнь неограниченного благополучия, фетишизацию индивидуа­лизма, свобод и равенства, аморализацию и эгоизм.

Не имеет будущего и этическая концепция гуманизма, оторванная от духовной сущности бытия и основанная лишь на индивидуализации этической составляющей. Такое пони­мание навязывается, в частности, Американской гуманисти­ческой ассоциацией в версии которой гуманизм – это про­грессивная жизненная позиция, которая без помощи веры в сверхъестественное утверждает нашу способность и обязан­ность вести этический образ жизни в целях самореализации и в стремлении принести большее благо человечеству. Отказ от Божественно-духовной сущности гуманизма, атеисти­ческое восприятие мира ведет к патологической самонад­еянности человека, к отсутствию границ в преобразовани­ях этого мира и провоцирует разрушительные инстинкты, подменяет добро злом, навязывая его как благо человека. В частности, именно в таком ментальном измерении, как бы во благо человека, происходило разрушение природы и среды обитания, нанесение вреда здоровью людей в периоды раз­вертывания вредного производства химической, нефтяной, радиоактивной и иной промышленности под лозунгом на­учно-технических революций. Аналогичный процесс про­исходит сейчас с запуском электромагнитных, цифровых, биоинженерных и иных технологий ускоренного развития, вредоносные последствия которых еще более серьезные для человека и окружающей среды

Будущее видится за естественно-правовой идеей гума­низма, основанной на сочетании духовности и нравственно­сти. Гуманизм как отношение к человеку и человечеству для блага их существования и развития кроется в трех основных добродетелях, универсальных и всеобщих на любом отрезке истории человеческой цивилизации: в любви к человеку к другим и окружающему его мирозданию, в ответственном отношении человека к другим и мирозданию, в следовании человеком принципам духовности и нравственности, то есть добра и добродетели.

–      В контексте такого понимания гуманизма какие ценности будут актуальны в XXI столетии?

–      Еще более актуализируется защита трех главных цен­ностей, определяющих содержание прав, свобод и обязан­ностей человека – это жизнь, достоинство, справедливость. Другие ценности, принципы и цели: свобода, ответствен­ность, мир, безопасность, устойчивое развитие, здоровье, благополучие, здоровая окружающая среда, солидарность и пр. будут подчинены этим ключевым ценностям гуманизма

Современная трактовка гуманизма должна поставить человека в определенные рамки, обеспечивающие его гармо­ничное взаимодействие с окружающей средой, в системе об­щественных отношений, позволяющая защитить его от зло­употреблений властью, правом, от угроз и вызовов человеку. Очевидно, что человек не может беспредельно расширять свои блага, свободу, желания, его деятельность ограничена необходимостью сохранения среды обитания, соблюдения и неущемления прав и свобод других людей, интересов обще­ства и государства. В этой связи представляются устаревши­ми определения гуманизма как идеи безграничных возмож­ностей, определяющие человека центром мироздания без учета его многоуровневой ответственности в системе обще­ственных отношений, на планетарном и иных уровнях миро­здания. Так, в одном из юридических словарей пишется, что гуманизм (лат. humanus – человечный) представляет собой совокупность антропоцентрических воззрений, то есть взгля­дов, ставящих человека в центр мироздания, признающих человека главной ценностью. Еще в более раннем словаре по этике гуманизм рассматривается как человечный принцип мировоззрения, в основе которого лежит убеждение в без­граничности возможностей человека и его способностей к совершенствованию, требование свободы и защиты достоин­ства личности, идея о праве человека на счастье.

Необходимость корректировки концепции гуманизма не означает снижение его вселенской значимости для челове­ческой цивилизации. По мере цивилизационного развития важно лишь уточнить его понимание как духовно-нравствен­ной парадигмы развития человеческой цивилизации. Имен­но такое понимание должно пронизывать право и другие регуляторы общественной жизни.

–      Какие, на Ваш взгляд, самые серьезные вызовы у человеческой цивилизации, то есть праву человека быть таковым?

–      Я уже называла многие из них. Важно понимать, что есть проблемы, которые нужно решать срочно, например, глобальное потепление, ковидная пандемия, рост между­народного терроризма и др., но для их преодоления чело­вечество еще находится еще в поиске действенных путей и средств противодействия. Но есть кричащие, глобальные угрозы, справиться с которыми нам под силу уже сейчас с помощью права, важно только запустить в жизнь этот ин­струментарий. Я имею в виду три разрушительные, антигу­манные угрозы человеку и, собственно, самому праву быть человеком. Это трансгуманизм, содомия и модель потреби­тельского общества как вектор развития.

–       Почему именно они?

–      Потому что эти тенденции способны уничтожить че­ловека как такового. Иначе говоря, если не остановить их вре­доносное воздействие, человек вымрет как мамонт. Все три угрозы возникли потому, что что человечество не определи­лось с гуманистической идеей развития общества.

–      Серьезной угрозой Вы назвали содомию. Это очень болезненный вопрос. В Вашей монографии есть пара­граф: современное право и духовность конституций го­сударств против содомии – схватка XXI столетия. Так и есть? Это схватка столетия?

–      Фетишизация принципов свободы и равноправия в либерально-демократической оболочке во второй половине XX и начале XXI столетий подвергла немало современных демократических государств Запада, а затем и некоторые го­сударства других частей Света духовной эрозии и принятия содомии как нормального явления. То, что долгие века счи­талось патологией, психическим расстройством неожиданно стало рассматриваться как нормальное, и даже в какой-то мере желательное явление, к примеру, с позиции решения задач сокращения народонаселения на планете.

Навязывая признание образа жизни представителей ЛГБТ нормой, содомия тем самым создает угрозу гуманисти­ческим религиозным и нравственным ценностям, дискреди­тирует институт традиционной семьи и ущемляет фундамен­тальное право человека жить и размножаться естественным путем. Ужасающе циничным является использование движе­нием ЛГБТ в качестве эмблемы радуги – библейского Боже­ственного символа, посланного Богом как знак примирения семье Ноя и всему человечеству после Вселенского Потопа.

Агрессивность содомии значительно возросла в конце прошлого и начале нынешнего столетий, что было спровоци­ровано вовлечением международного сообщества в защиту прав сексуальных меньшинств. В 1994 году Международная конференция ООН по народонаселению и развитию к ме­рам, необходимым для решения демографических проблем в контексте снижения коэффициента рождаемости, отнесла секспросвет, аборты, стерилизацию, гендерное равенство. В 2010 году были разработаны стандарты ВОЗ для сексуального образования в Европе, в которых был сделан акцент на про­движение детям однополых отношений и раннюю сексуали- зацию детей.

В начале XXI столетия эпидемия содомии превратилась в пандемию. Она охватила значительную часть стран Евро­пы, а затем перекинулась на другие континенты. В настояЩее время толерантное отношение к однополым бракам распро­странено в 44 государствах, то есть почти в половине стран мира. Основное их количество сосредоточено в Европе и в Америке, то есть в странах Запада.

Забота государства о представителях ЛГТБ и других разновидностей нетрадиционной сексуальной ориентации доходит до абсурда. В США в мае 2016 года Президент Оба­ма разослал по школьным учреждениям циркуляр, соглас­но которому ученики могут сами выбирать какую уборную посещать – либо мужскую, либо женскую – в соответствии с собственным ощущением половой принадлежности. Разо­слав письмо по школам, Президент отреагировал на реше­ние властей Северной Каролины, где трансгендеров обязали посещать туалеты в соответствии с полом, указанным в их свидетельстве о рождении. Инициатива Президента США встретила возмущение руководителей многих американских штатов, в частности, Техаса.

Содомия породила, как известно, введение нечелове­ческого понятия «оно». В Швеции есть случаи увольнения учителей из школы, если они не называют ребенка словом «оно», когда он еще не определился со своей половой при­надлежностью. В Германии в 2017 году Конституционный Суд в Карлсруэ разрешил заносить в книги записей о рожде­ниях иной вариант, помимо женского или мужского пола. На тот период в ФРГ проживало около 80 тыс. интерсексуалов. Суд обязал закрепить решение законодательно до 31 декабря 2018 года. Было предложено, в частности, или в целом отказаться от графы пола, или создать возможность для выбора «дополни­тельного точного определения пола, который не является ни мужским, ни женским».

На международно-правовом уровне также начались процессы наступления на государства по признанию одно­полых браков. Так, на летней сессии 2018 года Парламент­ская ассамблея Совета Европы приняла резолюцию по до­кладу «Преодоление дискриминации на основе сексуальной ориентации и гендерной самоидентификации» с призывом к политикам и другим публичным деятелям «установить отношения диалога и доверия с ЛГБТ-сообществами также посредством участия в гей-парадах», «воздержаться от го­мофобских и трансфобских речей и публично осудить их». Кроме того, в документе выражена озабоченность введением законов о запрете пропаганды гомосексуализма в ряде стран- членов Совета Европы. В резолюции Ассамблея потребовала от стран-членов Совета Европы разработать законодательные меры, ввести образовательные программы и проводить по­литический курс по поддержке специфических прав людей, придерживающихся гомосексуальной ориентации. Этот до­кумент поддержал 51 человек из присутствовавших на засе­дании 77 депутатов. А Комитету министров Совета Европы было рекомендовано ввести эту тему как основную на всех на­правлениях работы Совета Европы, в том числе в программы религиозного измерения межкультурного диалога.

Комитет ООН по ликвидации дискриминации в отно­шении женщин (КЛДЖ) занимает в последнее время устой­чивую позицию по защите гендерного равенства и призна­нию нетрадиционных браков. В отношении России КЛДЖ потребовал разрушения традиционных представлений о роли мужчины и женщины, в том числе среди религиозных деятелей, введения «секспросвета», отмены профилактики абортов и легализации проституции».

–      Возможно не стоит так много придавать значения содомии? Это проблема древняя и всегда присутствовала в человеческой цивилизации.

–      Идеология содомии в настоящее время, к сожалению, имеет прочные позиции во многих странах мира, линия за­щиты лиц нетрадиционной сексуальной ориентации от дис­криминации ярко проявляется практически во всех сферах жизни общества. Можно сказать, что современная содомия – это в какой-то мере уже тоталитарная идеология, которая требует признать не просто право, но и обязанность госу­дарства на признание и пропаганду содомии, настаивает на повсеместном уважении содомитов. В настоящее время со­домия на Западе поставила под контроль практически все сферы жизни человека: политику, экономику, образование, искусство, медицину, науку. Инакомыслящих – особенно представителей традиционных религий – содомиты под­вергают травле и законодательному преследованию.

В частности, всемирную известность получило много­численное движение французов за социальное обновление, выразившееся в манифестациях против однополых браков и усыновлений детей однополыми парами (2012 – 2013 годы). В рядах этого движения оказалось много молодежи. Такие манифестации вызвали, однако, жесткое противодействие властей Франции. Правительство отреагировало на данные мирные акции, как если бы оно имело дело с насильствен­ными действиями. Полицейские чрезмерно использовали слезоточивый газ и физическую силу против мирных собра­ний людей. Были задержаны и арестованы тысячи демон­странтов. Так, с 24 по 26 мая 2013 года было арестовано 350 человек, которые содержались под стражей три дня. Из них только 7 человек были приговорены к непродолжительным срокам лишения свободы. После мирной демонстрации 16 июня 2013 года в Париже был арестован 23-летний студент Бернард-Николя Бюс. Обвиненный в сопротивлении аресту, он был приговорен 19 июня к 4 месяцам заключения. Его по­местили в тюрьму Флери-Мерожи и полностью изолировали от какого-либо общения. При этом он не проявил никако­го насилия против людей и не нанес ущерба чьей-либо соб­ственности.

Описываемые события свидетельствуют о том, что в XXI столетии человечество встало перед выбором: или успешное противодействие содомии обеспечит им будущее, или че­ловечество выродится. Именно это и случилось с городами Содом и Гомора. Их история – это назидание человечеству в том, чтобы оно не повторяло ошибок. Однако выстраивание современного общества как общества потребления на осно­ве товарно-денежных отношений, акцент на развлечения и полную свободу, абсолютистский эвдемонизм и гедонисти­ческие идеологии, девальвирующие нравственность и хри­стианские ценности – все это привело к деградации челове­ческого сознания и бытия.

–       Как можно противодействовать содомии?

–      Пути противодействия содомии должны быть много­плановыми и многосторонними. В этот процесс должны быть вовлечены наука, педагогика, образование, искусство, музыка и другие формы культуры, государственная политика и безусловно право. В конституционно-правовом контексте важно признать ошибочность западной либерально-демо­кратической доктрины свободы, уважения личной жизни и равноправия, в той части, в которой эта доктрина вошла в се­рьезное противоречие с христианскими идеями гуманизма, касающимися понимания пределов реализации этих ценно­стей. Декларация тысячелетия ООН 2000 г., выстроив систе­му фундаментальных ценностей, в качестве таковых назвала свободу, равенство, солидарность, терпимость, уважение к природе, общая обязанность. Вне перечня, однако, остались, собственно говоря, сама человеческая жизнь, духовное и фи­зическое здоровье человека, достоинство, справедливость, мир, безопасность, любовь к ближнему, семья и брак как союз мужчины и женщины и иные, естественно-правовые ценности. В отличие от современных конституций ислам­ских государств, защищающих вышеназванные ценности как религиозные, в первых же главах конституций, в том числе путем установления определенных запретов и ограничений (к примеру, конституции Афганистана 2004 г., Бахрейна 2002 г., Египта 2014 г., Ирана 1979 г., Ирака 2005 г., Катара 2003 г., Омана 1996 г., Туниса 2014 г. и др.), большинство конститу­ций западных государств с христианскими корнями право­вой культуры, весьма лаконичны и сдержаны в вопросах за­щиты естественно-правовой сущности человека. Выставляя аналогично Декларации тысячелетия ООН на первое место такие ценности как свобода и равноправие, но не увязывая их при этом с естественно-правовыми ограничителями их реа­лизации, многие страны оказались заложниками фетишизи­рованной свободы и раздутого до абсурда равноправия, при­знавая действие этого принципа и в отношении сексуальных меньшинств, легализуя уравнивание традиционных и одно­полых браков, право на смену пола и пр., породив тем самым новые риски для человека и человечества в целом.

Благодаря усилиям религиозной общественности по противодействию содомии целый ряд государств на консти­туционном уровне однозначно выразили свое отношение к однополым брака и определили понятие брака как союз мужчины и женщины (в частности, конституции Республи­ки Беларусь, Болгарии, Венгрии, Польши, Латвии, Молдовы, Кубы, Кыргыстан, России).

–      В чем на Ваш взгляд ключевая причина затянувше­гося конфликта по этому вопросу между ЕСПЧ и рядом стран, включая Россию?

–      В разном понимании нравственности. В зависимости от типа правовой культуры, степень различий в правовой и религиозной оценках нравственности, существенно разли­чается. В отличие от конституционной доктрины нравствен­ности государств, строго ограничивающих публичные права сексуальных меньшинств и возможности их негативного вли­яния на детей и общество, ЕСПЧ настаивает на допустимости признания прав сексуальных меньшинств в широком смыс­ле, считаю, что нравственность предопределяется в значи­тельной мере принципами недопустимости ограничения свободы и недискриминации. Наиболее чувствительным вопросом является допустимость признания однополых се­мей и родительских прав однополых пар. При этом нель­зя не заметить, что позиция ЕСПЧ, к сожалению, все более «либерализируется» в сторону содомии (постановления от 24 июня 2010 г. по делу Шалк и Копф против Австрии (жа­лоба № 30141/04); по делу P. B. и J. S. против Австрии (от 20 марта 2008 года, жалоба № 18984/02); по делу Салгуэйро да Сильва Моута против Португалии от 21 декабря 1999 г.; дело J.M. против Великобритании от 28 сентября 2010 г. (жалоба № 37060/06) и др.).

Показателен тот факт, что решения ЕСПЧ оказывают судьбоносное влияние на некоторые европейские страны. Так, в 2015 году ЕСПЧ обязал Италию признать однополые союзы, спустя год страна выполнила это требование.

Российское право, к счастью, твердо стоит на непри­знании содомии. Единство взглядов общества, государства, основных конфессий и большинства граждан России в этом вопросе и расхождение одновременно с правовыми позици­ями ЕСПЧ можно продемонстрировать на примере запре­тов массовых публичных акций сексуальных меньшинств как акций пропаганды ЛГБТ. В отношениях России с ЕСПЧ и другими межгосударственными органами была внесена, как известно, окончательная ясность поправками в ст. 79 Консти­туции РФ в 2020 году. Данная статья была дополнена положе­нием о том, что решения межгосударственных органов, при­нятые на основании положений международных договоров Российской Федерации в их истолковании, противоречащем Конституции Российской Федерации, не подлежат исполне­нию в Российской Федерации.

В этой связи Россия вновь отреагировала отрицатель­но на решение ЕСПЧ по делу «Федотова и другие против России» от 13 июля 2021 г., в котором Европейский Суд потребовал, чтобы Россия узаконила однополые союзы. В вопросе традиционных духовно-нравственных ценностей не может быть компромисса. Для России такой подход созвучен не только с Конституцией РФ, но и со Стратеги­ей национальной безопасности, утвержденной Президен­том РФ 2 июля 2021 года, в которой традиционные духов­но-нравственные и семейные ценности утверждаются как основа государственного суверенитета, ставятся задачи обучения и воспитания детей и молодежи на основе тра­диционных российских духовно-нравственных и культур­но-исторических ценностей.

Однако не все и у нас благополучно. К сожалению, ис­каженное понимание семейных ценностей проникает и в российскую элиту. Настораживает тот факт, что за решение ЕСПЧ по делу «Федотова и другие против России» среди прочих проголосовал судья ЕСПЧ от России Дмитрий Де­дов. В 2018 году судья ЕСПЧ от России Дмитрий Дедов уже выступал за то, чтобы россияне получили право создавать «семейные отношения, отличающиеся от обычного понима­ния союза между мужчиной и женщиной», которые долж­ны уважаться и защищаться государством. Он уточнял, что не выступал за легализацию однополых «партнерских отно­шений», а призывал власти и ЛГБТ-сообщество искать вза­имопонимание. Важно понимать, что позиция российского судьи ЕСПЧ не может быть личной, так как он представляет Россию, пусть и в относительно независимом формате. Эта позиция должна соответствовать Конституции РФ и право­вым позициям Конституционного Суда РФ как проводника верховенства Конституции и суверенитета российского госу­дарства.

–      Что можно было бы предпринять в XXI столетии с тем, чтобы остановить содомию и противодействовать ей?

–      Для комплексной реализации этих и других мер про­тиводействия содомии представляется важным на уровне ООН, в региональных международных организациях при­нять Декларации о духовно-нравственных ценностях совре­менного общества и о противодействии содомии в формате постоянного диалога политиков, культур и религий.

Во-первых, по отношению к содомии не должно быть никакого компромисса. Нужно вернуть цивилизацию в исходную позицию по полному отказу от содомии: к при­знанию всех сексуальных патологий в людях (ЛГБТ и др.) психическими заболеваниями и соответственно к запрету официальной социализации такого рода людей, к отказу на­деления их правами и свободами наравне с теми, которыми обладает обычный здоровый человек. Такая позиция должна быть отражена на всех уровнях современного права: в между­народном праве, в национальном праве государств, в регио­нальном и местном правотворчестве составных частей феде­раций и унитарных стран.

Во-вторых, важно консолидироваться вокруг уже суще­ствующих правовых рычагов защиты нравственно-христиан­ских ценностей и института традиционной семьи.

На международном уровне примером такого акта кон­солидации могла бы стать Женевская декларация о праве на жизнь (Женевская декларация, принятая на основе кон­сенсуса о содействии здоровью женщин и благополучию семьи). Как известно, шесть членов ООН (США, Бразилия, Венгрия, Египет, Индонезия и Уганда) предложили при­нять эту Декларацию, цель которой – подтвердить право на жизнь, права женщин, равенство полов, важность естествен­ной семьи и отвергнуть попытки объявить аборт правом че­ловека. В настоящее время Декларация поддержана 35 госу­дарствами, официально представлена США в Генеральную Ассамблею ООН и направлена Генеральному секретарю ООН. Женевская декларация стала первым шагом в духов­но-нравственном «оздоровлении» содомически искажен­ной либерально-демократической концепции семьи и дет­ства. Но это лишь первый шаг. Следующим шагом могло бы быть участие в ней России и других европейских стран, не подписавших еще Женевскую декларацию (например, сильные христианскими традициями Сербия, Греция, Вен­грия, Польша и др.). Это участие, однако, должно подраз­умевать не только подписание Декларации, но и внесение в нее новых положений (как вариант – в виде приложений или факультативного протокола), определяющих семью как союз мужчины и женщины; признающих лиц нетради­ционной сексуальной ориентации страдающими патологи­ей (психическими заболеваниями), в отношении которых не может быть равноценной социализации, аналогичной той, которая осуществляется в отношении здоровых людей. Соответственно, люди, обладающие сексуальной патологи­ей на могут наделяться правами и свободами наравне с дру­гими, психически здоровыми людьми.

В-третьих, важно начать работу по консолидации про­тивников содомии на международно-правовой арене, в меж­государственных двух-, трехсторонних и иных многосторон­них соглашениях. Такая консолидация могла бы выразиться в совместных заявлениях, декларациях, договорах государств, определяющих правовые духовно-нравственные основы про­тиводействия содомии. Аналогичная консолидация могла бы осуществляться по линии общественных и религиозных организаций.

В-четвертых, предстоит серьезная ревизия либерально­демократической концепции прав и свобод, внесение в нее корректив с учетом опыта стран, не признающих содомию и выступающих на защиту традиционных нравственно-ду­ховных и семейных ценностей на конституционно-правовом уровне. В частности, стоит обратить внимание на конститу­ции исламских государств Ближнего Востока и Азии, опре­деляющих традиционную семью основной общества и госу­дарства, высшей ценностью, находящейся под защитой не только государства, но и религиозных институтов власти.

Пересмотр концепции прав и свобод подразумевает по­вышение ответственности за нарушение естественных прав, основанных на законах природы и традиционных семейных ценностях. В частности, в конституциях государств и в меж­дународном праве прав человека необходимо предусмотреть введение административной и уголовной ответственности за пропаганду гомосексуализма, лесбиянства и других сексу­альных извращений, за призыв к смене пола, за открытую демонстрацию сексуальных патологий и пр.

В духовно-нравственном контексте в конституциях госу­дарств следует запретить использование религиозных симво­лов, включая радугу для пропаганды лицами нетрадицион­ной сексуальной ориентации своего образа жизни.

Россия в этом плане могла бы активизировать свою дея­тельность на уровне ООН и других международных органи­заций, обеспечить лидерство на евразийском пространстве в рамках как действующих региональных организаций (СНГ, ЮС, ЕАЭС), так путем создания новых влиятельных между­народных структур.

Оценивая развитие российского законодательства и состояние его реализации, важно отметить общий вектор усиления нравственных начал в правилах поведения, един­ство подходов в правоприменительной политике по защите нравственности и традиционных семейных ценностей в со­ответствие с религиозными убеждениями представителей доминирующих конфессий. Эту тенденцию можно обнару­жить, в частности, в федеральных законах от 29 декабря 2010 г. № 436-ФЗ (с последующими поправками) «О защите детей от информации, причиняющей вред их здоровью и разви­тию», в поправках к Федеральному закону № 124-ФЗ «Об ос­новных гарантиях прав ребенка в Российской Федерации» и др. Правовые позиции Конституционного Суда РФ и судов общей юрисдикции также отвечают этой общей тенденции. В настоящее время среди российских парламентариев об­суждаются вопросы ужесточения наказания за нарушение Закона о защите детей от информации, причиняющей вред их здоровью и развитию. Предлагается признать вовлечение в гомосексуальный образ жизни и «смену пола» причине­нием вреда средней тяжести по ст. 112 УК РФ; ужесточить наказание за пропаганду гомосексуализма, транссексуализ­ма, абортов, бездетности и других видов депопуляционного поведения; усилить пропаганду семейных ценностей путем введения государственного заказа на конструктивный, пози­тивный контент.

– Противодействие содомии повлечет за собой определенные ограничения прав и свобод. Это консти­туционно?

– В международном праве, и в конституциях государств, включая Россию, закреплен общепризнанный принцип, что права и свободы одних лиц не должны нарушать права и свободы других. Содомия нарушает права и свободы боль­шинства нормальных, здоровых людей. Поэтому не только концепция, но и сам институт прав и свобод, сформирован­ный в рамках современного конституционного права, также нуждается в существенной корректировке. На мой взгляд, важно определить круг прав и свобод, а также правомочий, которых должны быть лишены лица нетрадиционной сек­суальной ориентации, то есть, по сути, обладающие психи­ческой патологией. Такие лица должны быть лишены прав: быть избранными в органы публичной власти, на работу педагогом, врачом, социальным работником, на работу в любой профессии, связанной с детьми и молодежью, на государственную службу, работу судьей, в правозащитных и правоохранительных органах, на службу и работу по контракту в армии и других военизированных органах и организациях. Лица, страдающие сексуальной патологией, должны проходить обязательное психиатрическое лечение, стоять на учете.

Сотрудничество государств, общества и религиозных институтов в утверждении духовно-нравственных основ жизни людей, защиты традиционной семьи и безопасно­го детства должно стать, как представляется, ключевой и постоянно развивающейся линией их взаимоотношений, позволяющей успешно избавиться от содомии в XXI сто­летии.

–      В свою очередь, разрушительной угрозой человеку Вы назвали модель потребительского общества как век­тор развития. Что Вы имели в виду?

–      В XXI столетии главный урок прошлого состоит, как представляется, в осознании важности перехода в новую стадию развития, в которой человеческая цивилизация от­кажется от доминирования материальных ценностей над ду­ховными, от культивирования потребительского общества и обратит свой взор на созидательную роль человечества.

У Махатмы Ганди есть изречение: «Цивилизация в подлинном смысле этого слова состоит не в умножении потребностей, а в свободном и хорошо продуманном ограничении своих желаний». Люди выбрали путь неу­клонного повышения своего благосостояния. Об этом го­ворится в международных правозащитных документах, в доктринах государств различных типов государственно­го строя и режима. А где границы повышения благосо­стояния? Где разумный и рациональный уровень жизни? Как бы интенсивно ни проводилась гуманизация и со­циализация конституционного права, его перспективы в условиях современных угроз и вызовов человечеству обуславливают потребность в пересмотре отдельных конституционно-правовых стандартов, определяемых в национальном и международном праве. В контексте новых концепций выживания и общей (солидарной) от­ветственности международная общественность и госу­дарства должны пересмотреть определенные стандарты человеческого потребления, которые нацелены на пара­зитическое истребление среды обитания и уничтожение самого человека. Один из примеров – право каждого на непрерывное улучшение условий жизни (ст. 11 Между­народного пакта об экономических, социальных и куль­турных правах 1966 г.). Его реализация без установления разумных границ потребления, пределов использования ресурсов влечет к съеданию человечеством земли, ее ре­сурсов и самого себя. Для преодоления этой проблемы целесообразен пересмотр пределов дозволенного и, в частности, введение в право нового термина – «парази­тическое потребление» как вида антиправового, анти­социального поведения и образа жизнедеятельности. Формирование новых стандартов разумной жизни и справедливости станет одним из действенных механиз­мов ликвидации высокого уровня неравенства, соблюде­ния принципов ограничения богатства и недопустимо­сти бедности.

–      Как Вы намерены воплощать свои идеи о праве бу­дущего в жизнь?

–      В ближайшее время вместе со своими соратниками мы учредим Центр генерологии и футурологии права. В его дея­тельность будут вовлечены ученые-правоведы, государствен­ные, политические и общественные деятели, молодые ученые и студенты, занимающимся изучением права, политологии, философии и других общественных наук. Во характеру своей деятельности – это научно-исследовательский и обществен­но-прикладной проект по разработке и внедрению идей формирования права будущего. В этом Центре мы будем заниматься поиском новой общественно-политической фор­мации, нового типа государственного строя и государствен­ного режима, проблемами гуманизация права, государства и общества, искать пути соединения духовно-нравственных норм с нормами права как защиту от трансгуманизма, содо­мии и других вызовов человеку. Наша деятельность повлечет за собой предложения по реструктуризации конституций и правовых систем, по формированию новых моделей право­вого, демократического, социального и экологического госу­дарства, основанных на единстве прав, обязанностей и ответ­ственности.

В Центре мы будем развивать концепции отраслей права нового поколения – права мира, права безопасности, права устойчивого развития, экологического права, циф­рового права, биоправа, медицинского права и других, существенно влияющих сегодня на судьбу человеческой цивилизации. Причем мы понимаем, как важно обеспечи­вать межсистемные связи между такими отраслями пра­ва. К примеру, отстаивая идеи права мира, прогрессивные представители человечества боролись с оружием массо­вого поражения, а оказалось, что сегодня мы под властью нейро и микрооружия – мутирующие в наших организмах бактерии-вирусы, проникающие в РНК и ДНК человека, ГМО, электромагнитные излучения и другие невидимые воздействия, способные уничтожить человечество как особь.

Центр будет учрежден сначала как виртуальный проект при Центре «Право мира» и в партнерстве с международным Фондом «Дорога мира», но в перспективе мы надеемся на создание такого Центра в структуре ИНИОН РАН.

–      В Отделе сравнительного правоведения ИНИОН РАН Вы работаете по совместительству ведущим науч­ным сотрудником уже более двадцати лет. Чем Вы там занимаетесь?

–      Я очень дорожу этой работой, так как только здесь имею возможность регулярно знакомиться с современной иностранной юридической литературой. Я реферирую и перевожу источники с английского и французского языков и благодаря этому в курсе тех исследований, которые проводят ведущие юридические школы США, Соединенного королев­ства, Австралии, стран Европы и Азиатско-Тихоокеанского регионов.

–      У Вас большие профессиональные нагрузки. Что Вы читаете в Севастопольском государственном универ­ситете?

–      На Юридическом институте Севастопольского госу­ниверситета я читаю свой авторский спецкурс по моногра­фии «Конституционное право и международное публичное право: теория и практика взаимодействия». Эта книга стала победителем Всероссийского конкурса на лучшую научную книгу 2016 года в номинации «юриспруденция», организо­ванного Фондом развития отечественного образования, а сейчас я преобразовала эту монографию в актуальный курс лекций.

–      Вы – ведущий ученый в области конституционно­го права и международного публичного права. И вдруг – профессор кафедры земельного и экологического пра­ва РУДН, заведующий кафедрой предпринимательского права, профессор кафедры предпринимательского пра­ва юридического факультета Московского государствен­ного областного университета (МГОУ). Чем привлекли Вас эти должности в РУДН и МГОУ?

–      В РУДН я читаю международное экологическое право, а в МГОУ – российское экологическое право. Согла­силась на такой эксперимент не случайно. В современную эпоху выживания экологическое право выходит на первое место в системе отраслей права фундаментального зна­чения. Это отрасль права нового поколения, за которым большое будущее в эпоху выживания и противодействия глобальному потеплению и другим проявлениям гряду­щей экологической катастрофы. Международное и наци­ональное экологическое право набирает обороты. Вместе с ним набирает обороты мегаотрасли права: экономическое и социальное право, взаимодействующие с экологическим правом на основе концепции устойчивого развития, где доминирует публичный интерес. Эти процессы важно по­нимать ученому, специализирующемуся на публичном праве. Межотраслевой подход в исследованиях – это очень важно и востребовано сегодня для понимания общих за­кономерностей развития.

–      С 2010 года под Вашим руководством в РГУП рабо­тает Школа молодого ученого. Не планируете расши­рять ее масштабы?

–      Эта Школа имеет сейчас всероссийский статус. При­чем она теперь проходит не только на площадке РГУП, но и в РУДН, в других вузах. Но мне хочется ее расширить до международного уровня. Уже сейчас на Школе молодого уче­ного выступают студенты из Беларуси, Украины, Казахстана, Франции, Вьетнама. Будем и дальше расширять географию трибуны молодых ученых.

–      Вы член Союза писателей России, пишете худо­жественные произведения и проводите литературные встречи. Нет желания полностью погрузиться в литера­турную жизнь?

–      Литературное творчество – это мое спасение души, оно морально обогащает, и это не альтернатива науке, а скорее помощь, поддержка. Через литературу, особенно духовную, глубже видишь и научные проблемы, лучше чувствуешь и познаешь жизнь.

–      Вы дважды со своим мужем, известным путе­шественником Федором Конюховым пересекали Ат­лантический океан, являлись участником междуна­родных экспедиций «По следам Великого Шелкового пути», которые проходили в Южном федеральном округе России и в Монголии. А с 2011 года Вы сформи­ровали собственный караван верблюдов, и организуе­те экспедиции «Дорога мира» экологической, патрио­тической и иной направленности. Что значат для Вас эти путешествия?

–      Путешествия или точнее экспедиции – это источник познания, общения, расширения своего мировоззрения, они путь к более широкому просветительству, внедрению своих идей и возможности заниматься благотворительностью. Это путь к сотрудничеству и дружбе, к добрым делам и добро­детели.

–      Вы ученый-правовед, общественный деятель, учи­тель, писательница, путешественница, многодетная мать, матушка, жена известной в мире персоны, ныне священника. Как все это в Вас сочетается и чего больше?

–      Это все и есть жизнь человека, который имеет право быть счастливым.

–       Что Вы пожелаете молодежи?

–      То же самое, что и моим детям – найти себя в этом мире и жить по призванию. Если проучились в вузе, полу­чили профессию юриста, а потом поняли, что это не ваш путь, не бойтесь менять профессию. Кто-то всю жизнь за­нимается юриспруденцией, и органично развивается как личность, несет через свою профессию добро и справед­ливость, а кто-то начинает ощущать, что его развитие как человека остановилось, он скучает, исполняя свои про­фессиональные обязанности, проявляет равнодушие, его сердце постепенно ожесточается… Тогда нужны срочные перемены. Иногда, достаточно поменять сферу деятель­ности, предмет изучения и т.д., не покидая свою профес­сию. Но когда это не помогает, и Вы ощущаете, что жизнь неинтересна, срочно меняйте ее. Юрист не имеет права на ошибку, его глаза всегда должны гореть верой в право и любовью к человеку.

–      Уважаемая Ирина Анатольевна, благодарим Вас за очень продуктивную беседу! Особый интерес вызвало освещение Вами вопросов, связанных с конституцион­ным футуристическим правом и конституционной фу­турологией, а также основных угроз развитию современ­ной человеческой цивилизации. От имени редакции и читателей желаем Вам крепкого здоровья, успешной ре­ализации Ваших творческих научных проектов и даль­нейших плодотворных мировоззренческих поисков!

–      Благодарю Вам за добрые пожелания! Взаимно хочу пожелать Вашей редакции и читателям журнала благопо­лучия, творческого вдохновения и перспективных исследова­ний в области правовой науки.