№ 3 (190) 2024г.

– Дженевра Игоревна, почему Вы – дочь видного советского драматурга Игоря Луковского – выбрали именно юридический факультет?

– Я сначала поступала в театральный институт. Сдала все экзамены, но заболела, и театр, к сожалению, остался без меня. На следующий год подала документы на исторический факультет. Однако оказалось, что ни на один факультет Ленинградского государственного университета, кроме юридического, нельзя было в то время поступить, не имея двухлетнего стажа работы. Но и при наличии этого стажа на юрфак можно было поступить, только сдав все экзамены на пятерки.
Выбора не было, пятерки я получила, причем комиссия даже предложила мне возможность учебы на филологическом факультете, но я приняла решение в пользу юриспруденции.

– Как Вам удалось подготовить и в 1972 году опубликовать монографию «Социологическое направление во французской теории права», в которой изложены идеи свободного, живого права?

– Моя дипломная работа была посвящена правовому учению Леона Дюги.
На этой основе я и начала заниматься, уже в аспирантуре, французской теорией права конца XIX – начала XX вв. Постепенно у меня сложилось определенное представление о трудах французских юристов, которые можно было бы отнести к формирующемуся в то время в европейской континентальной юриспруденции социологическому направлению с его идеями свободного, живого права. Эти идеи оказались актуальными во второй половине XX в. К ним восходят теории современного «реализма» – европейского и американского.

– Сейчас много говорят о противопоставлении позитивизма, социологии права, юснатурализма. Насколько такой подход был характерен для советской теории права, когда Вы готовили свою монографию о социологическом направлении во Франции?

– Конечно, не был характерен. В то время в советском обществознании исключалась сама постановка вопроса о принципиально различных методологических и теоретических подходах к исследованию социальных явлений, в том числе и права.
Теория права строилась на строго едином методологическом фундаменте официального марксизма. А вот характерным для так называемого буржуазного теоретического правоведения признавался плюрализм идей, в целом противостоящих единой марксистско-ленинской теории права.

– В своей книге «Политические и правовые учения: историко-теоретический аспект», изданной в 1985 году, Вы использовали данные герменевтики, семиотики, актуализировали проблемный подход в исследовании права, правовых учений. Как Вы сегодня оцениваете тогдашние свои выводы и отстаивавшиеся научные положения?

– Да, моя докторская диссертация была посвящена методологическим проблемам истории политических и правовых учений.
В диссертации и в чуть позже изданной монографии я пыталась разобраться в том, как реконструировать идеи прошлых эпох с тем, чтобы, с одной стороны, не архивировать их, связывая только с этими, прошлыми эпохами, а с другой – не модернизировать в соответствии с теми или иными новейшими предпочтениями.
Вместе с тем интерпретация исследуемых учений в процессе их реконструкции предполагает оценку и других интерпретаций и т.д.
Классические тексты, а именно они входят в предметную сферу истории политических и правовых учений, всегда многослойны, каждое время по-своему их интерпретирует, проблематизирует. Однако остается та сквозная идея, которая позволяет идентифицировать то или иное течение, направление в качестве именно данного течения, направления правовой мысли.

– В одной из своих статей Вы утверждаете, что в праве на роль приоритетной и даже абсолютно приоритетной ценности может претендовать только достоинство человека?

– Достоинство человека, понимаемое как равнодостоинство (а не достоинство только мудрых, как думали стоики), вписывается в требования справедливости. Базовые ценности права, такие как свобода (равенство в свободе), достоинство человека, справедливость, — это и базовые ценности совместной жизни людей. Они могут рассматриваться как идеальные модели человеческого сообщества, не зависящие от его конкретно-исторических форм. Следование этим ценностям — необходимая гарантия прав личности, правового характера законодательных правил. Базовые ценности права не только не релятивны, но и не автономны. В своей неразрывности, взаимосвязи, взаимосоотнесенности они образуют единое смысловое поле. Все базовые ценности права выражают требования справедливости, но одновременно все они выражают требования свободы, достоинства человека. Эти ценности и есть идеальная предоснова конкретных исторических форм справедливости, а право всегда в той или иной мере выступает манифестом прав человека.

– Как Вы полагаете, политико-правовая мысль, история политико-правовых учений – это «копилка» знаний человечества о государстве и праве?

– Развитие политико-правовой мысли — не однолинейный процесс «суммирования» знаний. Преемственность в истории идей вариативна. Поэтому хронологически последовательное полезно для обучения, не должно вместе с тем превращаться в хронологию идей предшественников и «предвосхищаемых» ими взглядов последователей. Дело в том, что формы социального общения в процессе трансляции идей многообразны. Например, в европейской традиции это и безусловное повиновение в отношениях «акусматиков» (послушников) и «математиков» (теоретиков) в пифагорейской общине; и сократовский диалог; и монолитноконсервативная дидактичность схоластических диспутов; и демократическое интеллектуальное избранничество в возрожденческой «республике ученых»; и индивидуальное патриотическое миссионерство в духе Фихте и т. д., вплоть до современной институционализированной и информационно обеспеченной коллективности в науке.

– С чем связана такая вариативность?

– Онтологическим основанием вариативности политико-правовых учений являются многогранность права и государства как явлений социокультурной реальности. Выбор субъектом того или иного аспекта права (государства) не абсолютно случаен. Он диктуется, хотя и опосредованно, теми историческими, социокультурными, интеллектуальными условиями и ценностями, в которые «погружен» субъект познавательной деятельности. В гносеологическом плане плюрализм идей и теорий связан с внутренней антиномичностью (противоречивостью) самого познания. Антиномичность, вопреки Канту, не является признаком несостоятельности теории. Антиномичные ситуации в науке нередко являются внутренним источником ее развития, поиска путей к интеграции различных концепций и т. д.
Вариативность и многоликость политикоправовых учений прошлого могут создать впечатление об их истории как калейдоскопе имен, дат и т. д. В действительности и в самом учении, если оно оставило заметный след в истории, и в истории учений всегда можно и необходимо обнаружить смыслообразующую идею. Эта идея транслируется традициями, которые, как правило, оформляются в такие идейные комплексы, как определенные школы, течения, направления в исследовании права и государства.

– Как в таком случае следует проводить типологию учений о праве и государстве?

– Классификация школ, течений, направлений в истории политических и правовых учений может быть осуществлена по различным основаниям. При этом жесткие критерии здесь вряд ли приемлемы. Одни из этих школ, направлений «замкнуты» (например, пифагорейская школа), другие ориентированы на диалог (сократовская линия в истории идей), некоторые из них складывались на идеологической антирелигиозной основе (например просветительское направление в XVII-XVIII вв.), иные — на основе теологической интерпретации политико-правовых явлений (католическая философия права, восходящая к Фоме Аквинскому, и др.).
Важно учитывать, что и в рамках одного течения, направления теории, концепции видоизменяются и нередко воспроизводятся на новом методологическом фундаменте, с новой аргументацией, отвечающей уровню развития знания в иную историческую эпоху. Например, в XVII в. Т. Гоббс и Дж. Локк совершили переворот в естественно-правовой доктрине, выразившийся в аксиоматизации естественно-правовых принципов, унаследованных ими от греческих и римских стоиков. Эти принципы были превращены в незыблемый постулат политико-правового знания, воспринятый, в рамках юснатурализма, всей последующей традицией просветительства.
Особо следует выделить такой тип (форму) преемственности истории политических и правовых учений, как их актуализация в ходе истории. Связь этих учений с «нашей» современностью, подчеркнутая в определении предмета рассматриваемой науки, — лишь один из моментов актуализации учений прошлого.
Актуализация характерна для любой прошлой «современности» в истории политикоправовой мысли. Можно сказать, что поэтому сама эта история и изучающая ее наука продолжают существовать, находя все новые грани и проблемы в политических и правовых явлениях и в развитии политикоправового знания.

– Каково, на Ваш взгляд значение портретно-индивидуализирующего метода в познании и преподавании истории политических и правовых учений?

– Портретный или портретно-индивидуализирующий метод исследования, строго говоря, является преломлением конкретно-исторического подхода и позволяет совместить хронологическое освещение материала с выделением персоналий наиболее значимых мыслителей, предложивших в своих трудах новые концепции государства и права. Благодаря портретному методу удается выделить то звено, в котором «стыкуются» конкретноисторический контекст учения и его так называемый субъективный контекст (факты биографии мыслителя, их самооценка, значимые для понимания замысла произведения, выраженных в нем идей, цели учения в их интерпретации самим автором и т. п.). Портретный метод особенно значим для преподавания истории политических и правовых учений. Рекомендованные студентам первоисточники, хрестоматии необходимы для усвоения ими данной дисциплины. Одно дело пересказ взглядов мыслителей в учебниках, другое — язык самих авторов. Обращение к первоисточнику позволяет лучше понять смысл той или иной политико-правовой идеи в ее индивидуальном творческом своеобразии.

– На протяжении всей истории человечество сталкивается с различными вызовами природного, социального, техногенного характера, решает, и пока успешно, различные проблемы своего сохранения и развития. Для истории учений о государстве и праве какие проблемы Вы бы назвали постоянными?

– При всей многовариантности политических и правовых учений в их историческом развитии в наиболее значимых из них (т. е. в основном в тех, которые включаются в предмет науки) всегда сохраняется некая инвариантная идея, т. е. смысловое проблемное «ядро», вокруг которого группируются различные концепции в прошлой и «нашей» современности. Это дает возможность выделять так называемые «вечные» (сквозные) проблемы и темы в истории политико-правовой мысли. Таковы прежде всего проб лемы правопонимания и понимания государства. В различных сочетаниях в учебной литературе к сквозным проблемам причисляются такие, как: соотношение права и политики, личности и государства, власти и насилия, справедливости, равенства и права, права и свободы, права и закона, а также, например, соотношение права божественного и человеческого, естественного и положительного (позитивного), официального позитивного и интуитивного права и др.
Сквозные проблемы потому и называются вечными, что они никогда не теряли своей актуальности. Например, проблема соотношения личности и государства не утратила ранее и не утрачивает в наши дни своей актуальности. Изучение политикоправовых теорий прошлого с позиций связи истории и современности помогает избежать крайностей их архаизации. Но зато исследователя подстерегает соблазн «перечеканить» древних философов в нашу форму рефлексии (Гегель), «подтянуть» прошлое к настоящему. Крайности модернизации истории характерны, например, для таких исследовательских стереотипов, согласно которым идею правового государства можно обнаружить еще у Платона и Аристотеля. Подобные взгляды коренятся в преодоленных наукой представлениях о линейности исторического времени и «прямолинейной» преемственности идей, институтов и т. д. Следует подчеркнуть, что, сохраняя свою смыслообразующую идею, проблемы, заостренные в том или ином учении, в дальнейшем претерпевают существенные преобразования. Они включаются в качественно иной культурно-исторический и теоретико-познавательный контекст.
Все это заостряет значение интерпретации учений прошлого с позиций связи истории и современности. В сочетании с хронологическим подходом он позволяет актуализировать изучаемые теории и в тоже время самокритично оценивать современную познавательную ситуацию в науке. Стоит заметить, что речь идет не просто о том, чтобы придать историческую весомость и «проблемную» солидность выдвигаемым идеям и концепциям. Хотя такой прием и распространен в исследовательской практике (например, обращение к многовековым традициям естественного права), но как таковой он вряд ли способствует становлению и углублению сегодняшнего теоретического знания о праве.

– Почему в стремительно меняющейся России кафедра теории и истории государства и права ЛГУ, а теперь СПбГУ, сохранилась как научная школа? Что этому способствовало?

– Можно сказать, но только в самом общем виде, что на кафедре за многие годы, действительно, сформировалась научная школа по философии (теории) права и ее истории. Этому способствовало, в частности, бережное отношение к традициям кафедры.
Недавно мы имели возможность почтить память наших профессоров А.И. Королева и К.Е. Ливанцева в связи со столетием со дня рождения, провести конференцию, посвященную их творчеству.

– Кафедра – это не только реальность, но это же и легенды. Правда ли, что Вас лично провожал до дома Президент России В.В. Путин?

– Меня как преподавателя пригласили на очередную встречу выпускников. Я приехала только на ужин, после которого была речная прогулка. Поскольку я не могла оставаться дольше, а наши дороги в сторону Петергофа совпадали, – Владимир Владимирович предложил меня проводить.

– Традиционный вопрос в преддверии Юбилея: Ваши пожелания себе?

– Мудрец, считал Эпикур, – это тот, кто радуется жизни и не боится смерти. Такой мудрец – пример для каждого из нас.

– Дженевра Игоревна, Вы – один из тех великих учителей, которые помогают сохранять и осмысливать то гуманистическое наследие, без которых невозможно ориентироваться и в современном мире. Идеи, выраженные в принципах права, подходах к фундаментальным правовым проблемам, отражены в золотом фонде юридической мысли, хранителями которых являются такие ученые и наставники, как Вы, Дженевра Игоревна, – человек, чье имя неразрывно и самым что ни на есть живым образом уже долгие годы связано с кафедрой теории и истории государства и права Санкт-Петербургского государственного университета. К Вам с бесконечными любовью и почтением относятся и ученики, и коллеги, и многочисленные выпускники. Ваше творческое вдохновение побуждает нас вновь и вновь обращаться к идеалам права, а каждое мгновение общения с Вами существует в вечности. Дженевра Игоревна, Вы, – образец для подражания и в личном, и в профессиональном плане (и, кажется, недосягаемый!). Желаем Вам, глубокоуважаемая Дженевра Игоревна, здоровья, вдохновения, любви и радости!