№ 6 (205) 2025г.

– Поговорим о развитии спортивного права в России. Учитывая ваш опыт участия в разработке федеральных законов и вашу роль в Олимпийском университете, как вы оцениваете текущее состояние спортивного права в России?

– В российской доктрине на сегодняшний день существует два, по сути, противоположных подхода: «мейнстрим» (основной подход) на сегодняшний день заключается в том, что эксперты (с определенной долей условности) говорят о формировании отрасли спортивного законодательства. Менее распространенный подход, также имеющий своих сторонников, заключается в том, что спортивное право – это самостоятельная отрасль права, предметом которой является «органический комплекс общественных отношений, возникающих в сфере физической культуры и спорта».
Главная проблема признания спортивного права как самостоятельной отрасли связана с вопросом выделения спорта в качестве однородной группы «спортивно-правовых» отношений. Действительно, спорт в России существует и как объект государственного воздействия, и как вид трудовой деятельности, и как бизнес, и как система соревнований. Можно ли считать эту группу отношений урегулированной правом – крайне запутанный вопрос, доктриной на сегодня не решенный.
Очевидно, что все перечисленные отношения, так или иначе связанные со спортом, крайне разнородны и не могут быть объединены в одну связанную группу, то есть, поскольку отношения, связанные со спортом, возникают практически во всех областях жизнедеятельности населения, нормы спортивного права невозможно объединить по признаку однородности регулируемых отношений. В связи с этим сторонники его как самостоятельной отрасли говорят о комплексном характере спортивного права, что означает «рассредоточение» определенной части его норм по различным отраслям. То есть, многие нормы спортивного права (как производной, вторичной отрасли права) являются одновременно и нормами какой-либо другой основной отрасли права (конституционного, административного, гражданского, финансового и т.д.). При этом правовое регулирование сферы спорта осуществляется в Российской Федерации на двух уровнях: федеральном и уровне субъектов Российской Федерации. Нормы пункта «е» части 1 статьи 72 российской Конституции закрепили положение о том, что общие вопросы воспитания, образования, науки, культуры, физической культуры и спорта относятся к совместному ведению Российской Федерации и субъектов Российской Федерации.
Нормы части 2 статьи 76 Конституции при этом устанавливают, что по предметам совместного ведения Российской Федерации и субъектов Российской Федерации издаются федеральные законы и принимаемые в соответствии с ними законы и иные нормативные правовые акты субъектов Российской Федерации. А вне пределов ведения Российской Федерации и полномочий Российской Федерации по предметам совместного ведения Российской Федерации и субъектов Российской Федерации субъекты Российской Федерации обладают всей полнотой государственной власти – об этом говорит ст. 73 Конституции РФ – и в этой «остаточной» области субъекты федерации осуществляют собственное правовое регулирование, включая принятие законов и иных нормативных правовых актов.
При таком подходе кажется очевидным, что основной массив регулирования отношений в области спорта должен приходиться на законодательство субъектов РФ. Однако практика показывает, что это далеко не так. Большинство субъектов федерации ограничивается принятием одного-двух законодательных актов в этой сфере. Может быть, этого достаточно? – дело ведь не в количестве, а в качестве регулирования. Обратимся к практике: субъекты федерации практически не пытаются самостоятельно регулировать ни «основы спорта» как вопрос совместного ведения, ни сам спорт, как сферу их собственных полномочий. Во всех субъектах федерации приняты законы о физической культуре и спорте. Нередко принимаются и утверждаются законами региональные программы развития спорта. Органы местного самоуправления наделяются отдельными государственными полномочиями в области физической культуры и спорта. Наконец, в субъектах федерации можно найти законы о мерах социальной поддержки спортсменов. Какого-либо иного законодательного регулирования физической культуры и спорта субъекты Российской Федерации, как правило, не осуществляют. Таким образом, законодательство о спорте в Российской Федерации по-прежнему остро нуждается в серьезном совершенствовании как на федеральном, так и на региональном уровнях.
В связи с этим необходимо работать в тесном сотрудничестве с различными заинтересованными сторонами и задача каждого государства – трансформировать указанную миссию в конкретную систему правовых актов, позволяющих развивать принципы олимпизма в рамках спортивно-управленческой деятельности, государственного регулирования спорта. В итоге, мы получим законодательство нового поколения, направленное на регулирование не только национальных вопросов/проблем управления спортом, но согласованное с глобальными задачами/целями/планами развития мирового спорта.

– О роли административного права в регулировании спорта. Вы упомянули об уровнях регулирования. Ваша докторская работа посвящена моделям распределения полномочий в системе публичной власти. Как, на ваш взгляд, публичная власть России должна сегодня действовать для более эффективного регулирования спорта высших достижений, а также профессионального и массового спорта?

– Прежде всего, здесь особо следует отметить тот факт, что государство видит в спорте очень большую социальную составляющую. Это отчетливо видно и при анализе текста нашего основного закона – несмотря на то, что в Конституции Российской Федерации понятие спорт встречается крайне редко буквально в двух статьях. Тем не менее, даже из них вытекает именно социальная природа, которую государство видит в спорте. В соответствии с ч. 2 ст. 41 Конституции в Российской Федерации финансируются федеральные программы охраны и укрепления здоровья населения, принимаются меры по развитию государственной, муниципальной, частной систем здравоохранения, поощряется деятельность, способствующая укреплению здоровья человека, развитию физической культуры и спорта, экологическому и санитарно-эпидемиологическому благополучию. Как видно, здесь очень четко просматривается набор социальных функций – здоровье, спорт, экология, гигиена. Несомненно, что эта статья напрямую связана с принципом социального государства, закрепленного в ст. 7 Конституции Российской Федерации: «Российская Федерация – социальное государство, политика которого направлена на создание условий, обеспечивающих достойную жизнь и свободное развитие человека». Таким образом, вполне можно предположить, что именно такая, социальная, ориентация будет основой для единой системы публичной власти при регулировании как спорта высших достижений, так и профессионального, и массового спорта.
Спорт высших достижений сегодня определен в Законе о спорте как часть спорта, направленная на достижение спортсменами высоких спортивных результатов на официальных всероссийских спортивных соревнованиях и официальных международных спортивных соревнованиях. Спорт высших достижений – эта та сфера спорта, где происходит раскрытие потенциальных возможностей человека, достижение высоких спортивных результатов, установление рекордов, что, конечно, направлено на высочайшую степень зрелищности таких мероприятий. Со спортом высших достижений связано еще одно определение Закона о спорте, а именно, спортсмен высокого класса. Под ним Закон о спорте понимает спортсмена, имеющего спортивное звание и выступающего на спортивных соревнованиях в целях достижения высоких спортивных результатов. С целью подготовки спортсменов высокого класса в России создана и развивается осуществляемая специализированными организациями система спортивной подготовки. И сегодня остро назрела необходимость ее модернизации. Также требуется актуализация содержания федеральных стандартов спортивной подготовки, разработка единых методических подходов к осуществлению тренировочного процесса, соответствующее медико-биологическое и научно-методическое сопровождение, обеспечивающее снижение уровня травматизма и смертности, продление спортивного долголетия, сохранение здоровья и уменьшение риска развития хронических заболеваний. Все это – задачи, которые не могут быть решены без прямого участия органов публичного управления.
Управление спортом высших достижений осуществляется на федеральном, региональном и муниципальном уровнях в рамках полномочий совместного ведения в области физической культуры и спорта. Министерство спорта Российской Федерации реализует, как известно, единую государственную политику в области физической культуры и спорта, включая подготовку спортивного резерва. Органы исполнительной власти субъектов Российской Федерации формируют региональные системы подготовки спортивного резерва, включая развитие центров спортивной подготовки спортивных сборных команд субъектов Российской Федерации, обеспечивают подготовку спортивного резерва для спортивных сборных команд субъектов Российской Федерации, участвуют в обеспечении подготовки спортивного резерва для спортивных сборных команд Российской Федерации, координируют деятельность органов местного самоуправления и организаций, осуществляющих спортивную подготовку, по подготовке спортивного резерва. Органы местного самоуправления создают условия и участвуют в обеспечении подготовки спортивного резерва для спортивных сборных команд субъектов Российской Федерации.
Профессиональный спорт действующее законодательство определяет как часть спорта, направленную на организацию и проведение профессиональных спортивных соревнований. Такое определение малоинформативно и требует изучения / понимания других понятий Федерального закона, в частности понятия «профессиональное спортивное соревнование». Это определение также содержится в Законе о спорте. В п. 10.3 ст. 2 Закона о спорте профессиональные спортивные соревнования определены как спортивные соревнования по командным игровым видам спорта, участие в которых направлено на получение дохода и одним из условий допуска спортсмена к которым является наличие у него трудовых отношений с соответствующим профессиональным спортивным клубом, если иное не установлено организатором таких соревнований для отдельных категорий их участников. В иных видах спорта профессиональными спортивными соревнованиями являются спортивные соревнования, участие в которых направлено на получение дохода и которые определены в качестве таковых их организаторами в соответствии с положениями (регламентами) спортивных соревнований. Как видим, в данном случае Закон о спорте дает совершенно четкую отсылку к регламентным нормам (lex sportiva) – именно в них теперь, во многом, и решается, что считается профессиональным спортом. Исключение, как видно, представляют командные игровые виды спорта, для которых Закон о спорте включает требование о наличии трудового договора, заключенного между спортсменом и профессиональным спортивным клубом. Здесь возникает необходимость понять, какой смысл вкладывает Закон о спорте в термин «профессиональный спортивный клуб», ответ же заключается в том, что это юридическое лицо, которое является участником профессионального спортивного соревнования или которое заявило в установленном организатором профессионального спортивного соревнования порядке об участии в таком соревновании. Как видим, здесь, к сожалению, возникает так называемый логический «круг в определении», когда профессиональное спортивное соревнование определено через профессиональный спортивный клуб, а профессиональный спортивный клуб, в свою очередь, через профессиональное спортивное соревнование. В данной части Закон о спорте все еще требует определенного совершенствования.
Тем не менее, признание Законом о спорте права субъектов спорта, в основном, самим определять профессиональный или иной статус своих спортсменов или клубов, следует только приветствовать. В 2007 году с принятием нового Федерального закона от 04 декабря 2007 года № 329-ФЗ «О физической культуре и спорте в Российской Федерации» профессиональный спорт связан с концепцией приоритета трудового права. Современные реалии таковы, что занятия спортом требуют от спортсменов полной самоотдачи, огромных затрат времени, колоссальных физических и психических нагрузок, которые невозможны без надлежащего материального стимулирования и обеспечения сопутствующими услугами. То есть, спортивно-тренировочная и соревновательная деятельность принципиально ничем не отличается от «обычной» трудовой деятельности. А это означает, что спортсменам нужны гарантии в отношении образования, охраны здоровья, трудоустройства, пенсионного обеспечения и пр. Таким образом, занятия спортом следует признать такой же профессиональной (трудовой) деятельностью, как и любую другую.
Для повышения эффективности деятельности субъектов профессионального спорта необходимо создавать условия, способствующие постепенному сокращению объемов прямого государственного финансирования из бюджетов федеральных и региональных органов власти и переходу на альтернативные источники финансирования, включая коммерческие компании, государственные компании и компании с государственным участием. Кроме того, необходимо способствовать развитию рыночных механизмов финансирования в видах спорта, имеющих наибольший потенциал роста аудитории.
Массовый спорт – это часть спорта, направленная на физическое воспитание и физическое развитие граждан посредством проведения организованных и (или) самостоятельных занятий, а также участия в физкультурных мероприятиях и массовых спортивных мероприятиях. Массовый спорт в действующем законодательстве возник как результат отказа законодателя на определенном этапе от использования понятия «любительский спорт». Отметим, что сегодня данный термин снова возвращен в наше законодательство – любительский спорт теперь является частью массового, тогда как ранее он рассматривался как синоним спорта высших достижений, поскольку весь олимпийский спорт считался «любительским».
Свою главную задачу в сфере массового спорта государство видит в вовлечении в занятия физической культурой и спортом как можно более широких слоев населения. В связи с этим актуальным направлением развития массового спорта является оценка качественных показателей вовлечения населения в спорт, по которым на текущий момент не организован сбор статистической информации. И вследствие этого одним из ключевых вызовов на сегодняшний день является цифровизация массового спорта. Целями цифровизации являются повышение эффективности управления объектами спортивной инфраструктуры на основе анализа данных и повышение уровня цифровых компетенций специалистов в области физической культуры и спорта.
Необходимо обеспечить решение задач по повышению управляемости сферы физической культуры и спорта за счет совершенствования формата сбора данных и подхода к обработке информации. Для совершенствования модели финансового обеспечения российского спорта необходимо стремиться к реализации мер, направленных на создание дополнительных источников финансирования сферы физической культуры и спорта и повышение ее инвестиционной привлекательности (совершенствование системы целевых отчислений на развитие спорта, увеличение доходов от рекламы за счет расширения рекламного инвентаря субъектов физической культуры и спорта, налоговое стимулирование деятельности и др.).
Такова, на мой взгляд, на сегодняшний день программа действий органов публичной власти России для более эффективного регулирования спорта высших достижений, а также профессионального и массового спорта.

– Давайте обсудим проблемы спортивного арбитража. Как арбитр НЦСА, член апелляционного комитета ФХР и член Олимпийской юридической комиссии, с какими наиболее сложными правовыми вопросами в сфере спортивной юстиции вы сталкивались? Чем российский подход к спортивному арбитражу отличается от практики CAS?

– Спортивный арбитражный суд в Лозанне (Court of Arbitration for Sport, CAS) является учреждением, возглавляющим «спортивную юстицию» – систему специальных органов, предназначением которых является рассмотрение споров, возникающих в сфере спорта. В эту систему, помимо CAS, входят иные независимые спортивные третейские суды, а также «спортивные» или «дисциплинарные» «трибуналы» международных спортивных федераций (далее – МСФ) и национальных спортивных федераций (далее – НСФ) – международных и национальных общественных организаций, осуществляющих управление мировым спортивным движением. Спортивные трибуналы – это органы по разрешению конфликтов, создаваемые внутри самих спортивных структур.
В данном контексте особенно важно обратить внимание на то, что вся эта система сформировалась и функционирует отдельно от «классической» судебной системы, существующей практически в любом из государств. Равным образом, она не связана и с международными судами, созданными государствами. Поэтому принципы построения системы «спортивной юстиции» являются исключительно договорными, в основе ее деятельности должно лежать согласие всех вовлеченных сторон. Проблемы и «пробуксовки» в деятельности этой системы возникают тогда, когда выясняется, что вовлеченные в нее субъекты далеко не во всем согласны с правилами (прежде всего, «добровольного признания юрисдикции»), на основе которых функционирует система «спортивной юстиции». Проблема осложняется тем, что в мире спорта нет единых правовых основ, которые могли бы стать фундаментом механизма рассмотрения споров – ни на межгосударственном уровне (в виде конвенций, хартий, иных актов международного права), ни на уровне общественных объединений в сфере спорта – МСФ, НСФ, структур, возглавляющих олимпийское движение. Отчасти, идентификация данного пробела и привела к созданию CAS – законодательство различных государств противоречиво, в мире нет единого подхода к рассмотрению спортивных споров того или иного вида, так же, как и нет выработанных международных норм; рассмотрение исков в рамках национальной системы правосудия требует слишком много времени и чрезвычайно затратно. Кроме того, специфика спорта такова, что далеко не всякий квалифицированный судья-юрист в состоянии вынести объективное решение, не будучи экспертом в том или ином виде спорта, то есть, не будучи погруженным в соответствующую проблематику. Тем не менее, несмотря на более чем 30-летнюю успешную историю функционирования, CAS, его независимость, как и беспристрастность арбитров в последнее время снова стала подвергаться сомнениям. В том числе, посредством обжалования вынесенных им решений в суды общей юрисдикции.
CAS был создан как альтернатива национальному правосудию, когда суды разных стран выносили взаимоисключающие решения. Однако CAS не может доминировать, вообще каким-либо образом состязаться с государственными судами, если говорить о юридической силе решения. Ни один третейский суд не в состоянии вынести и добиться на территории государства исполнения решения, нарушающего нормы национального права этого государства. Тем не менее, в случае с CAS именно это периодически и происходит. Более того, для того, чтобы обеспечить исполнение решений CAS государства нередко прямо нарушают нормы собственного законодательства. Так, законодательство Российской Федерации вплоть до принятия в конце 2015 года Федерального закона от 29 декабря 2015 года № 382-ФЗ «Об арбитраже (третейском разбирательстве) в Российской Федерации» не допускало возможности рассмотрения третейским судом споров, вытекающих из трудовых отношений, поскольку действовавший до 1 сентября 2016 года Федеральный закон от 24 июля 2002 г. № 102-ФЗ «О третейских судах в Российской Федерации» прямо указывал, что в третейский суд может по соглашению сторон третейского разбирательства передаваться только спор, вытекающий из гражданских правоотношений . Между тем, как известно, большая часть споров между профессиональными спортсменами, тренерами и спортивными клубами связана с исполнением положений заключенных между ними трудовых договоров. И лишь появление в декабре 2016 года главы 5.1. «Рассмотрение споров в профессиональном спорте и спорте высших достижений» (ст. 36.4. «Иностранные арбитражные учреждения») в Федеральном законе «О физической культуре и спорте в Российской Федерации» узаконило систему «спортивной юстиции», возглавляемую CAS. Тем не менее, получая решения CAS, вынесенные в отношении дел, связанных с трудовыми спорами, суды Российской Федерации придавали им законную силу. Произошло это во многом и вследствие того, что появление CAS в качестве института разрешения конфликтов в спорте постепенно изменило всю систему спортивного арбитража, и он стал широко использоваться в разрешении почти любых спортивных споров. Но оборотной стороной этого процесса – превращения CAS в высший орган в международном спорте по рассмотрению спортивных споров – стал принципиально неконсенсуальный (недобровольный – прежде всего, для спортсменов) характер спортивного арбитража. Арбитражное соглашение («третейская оговорка») в системе спорта перестало быть добровольным соглашением сторон «о передаче в арбитраж всех или определенных споров, которые возникли или могут возникнуть между ними в связи с каким-либо конкретным правоотношением, независимо от того, носило такое правоотношение договорный характер или нет», поскольку у спортсменов нет другого выбора, кроме как подчиниться тем корпоративным нормам, которые содержит уставы, регламенты МСФ, НСФ, правила проведения соревнований и т.п., а именно они и включают положение о рассмотрении возникающих споров в системе «спортивной юстиции», возглавляет которую CAS. Более того, уставы и регламенты МСФ и НСФ идут дальше: спортсменам в отдельных видах спорта сегодня попросту запрещено (регламентами) обжаловать решения, вынесенные спортивными арбитражами и трибуналами, в государственные суды. Нарушение этого запрета влечет все те же «спортивные санкции», наиболее жесткой из которых является дисквалификация, то есть, запрет выступления на соревнованиях, проводимых под эгидой данной МСФ или НСФ.
Но данный (условный) статус – «высшего судебного органа по рассмотрению спортивных споров» порождает целый ряд правовых проблем и в теории, и одним из главных становится вопрос о том, является ли CAS «творцом права», то есть, можно ли рассматривать его решения в качестве судебных прецедентов, иначе (с позиций, например, стран, относящихся к системе «общего права») – как источника, создающего прецедентное право.
Формально абзац 4 статьи R 59 Кодекса CAS предусматривает, что «решение Суда является обязательным только для сторон, и только в отношении этого конкретного дела». Но на практике, при рассмотрении дел каждая панель арбитров учитывает предыдущие решения суда и основывает свои решения на правовых позициях CAS, сформулированных ранее. То есть, речь не идет о том, что арбитры обязаны принимать решения, основанные на предшествующих прецедентах, но логика и основания вынесения решения по аналогичным предыдущим делам всегда исследуется в рамках нового процесса. Фактически, изучение решений, вынесенных CAS, показывает, что, начиная с 2003 года каждое решение по конкретному делу обязательно содержит ссылки на ранее созданные прецеденты. Однако система спортивного права – lex sportiva – до сих пор находится в весьма ранней стадии своего формирования. Поэтому периодически и возникают ситуации, в которых CAS не в состоянии опереться на сложившуюся практику. А объективность и справедливость его решений (и тем самым, статус «высшего судебного органа по рассмотрению спортивных споров») ставятся под сомнения и оспариваются, несмотря на введенные корпоративные запреты.
Таким образом, практика спортивного арбитража должна соответствовать фундаментальным требованиям, связанным с третейским разбирательством, отраженным в том числе и в нашем, российском законодательстве, а именно требованиям о добровольном согласии сторон на рассмотрение дела в третейском суде; в отсутствие такого соглашения – «третейской оговорки» – дело не может рассматриваться в спортивном трибунале. Но особенность этой «оговорки» в системе «спортивного права» заключается в ее особой природе. В современном спорте «третейскую оговорку» в «классическом виде» – в виде специального соглашения (отдельного либо пункта договора), подписанном сторонами – заменила (и признана национальными судами, как минимум, Швейцарии и ФРГ действительной) «конклюдентная» «третейская оговорка». Именно такую «оговорку» содержат корпоративные (регламентные) нормы, принимаемые как международными, так и национальными спортивными федерациями. И спортсмены попросту не вправе участвовать в соревнованиях, проводимых под эгидой соответствующей федерации, в том случае, если они «добровольно» не согласны на третейское рассмотрение споров, возникающих в связи с такого рода соревновательной деятельностью, в специализированном спортивном третейском суде. Безусловно, эти проблемы требуют надлежащего правового решения.

– В наших реалиях невозможно не обратиться к такой теме как геополитика и спортивное право. Как вы полагаете, спортивное право может смягчить последствия санкций против российских спортсменов, обеспечить их права? Должна ли существовать «нейтральная» правовая система для защиты спортсменов, или это нереалистично?

– Это крайне сложный вопрос. Мне представляется, что, прежде всего, здесь крайне важно оценить, как соотносятся базовые права человека и гражданина (закрепленные в Конституции и законах нашего государства) и права спортсменов, закрепленные, прежде всего, в регламентных актах, нормах спортивного права. Как известно, в основе сегодняшнего регламентного регулирования современного спорта находятся корпоративные нормы – это и Олимпийская хартия, и уставы спортивных федераций, это и иное регулирование, принимаемое международными и национальными спортивными структурами. Уже сложилась традиция называть такое регулирование lex sportiva – «спортивный закон», «спортивное право». Возможность принятия данных корпоративных норм, саморегулирование – это и есть суть принципа автономии спорта. И можно с уверенностью говорить о том, что государства не особенно часто вторгаются в эту область, они это делают только в тех случаях, когда стремятся совместно защищать именно базовые права человека или какие-то иные общегуманитарные ценности. И когда государства все же вторгаются в сферу lex sportiva, то это вызывает очень большое воздействие на всю сферу автономии спорта. Мы это видим в каждом таком случае, будь то так называемый «кейс Ж.М. Боссмана» почти 30-летней давности или примеры из недавнего прошлого – например, так называемый «Акт Родченкова», принятый Сенатом США. Особенностью последнего акта стало придание ему принципа экстерриториальности, и этот принцип был связан именно с автономией спорта. Данный акт тем и отличается от регламентных норм lex sportivа, что содержит общеобязательные нормы, распространяющиеся на всех, кто находится под юрисдикцией данного государства. И давайте взглянем на этот акт с позиций lex sportivа. Общеизвестно, что «спортивное право» – это так называемое «мягкое право», его нормы распространяются только на тех, кто с ними согласен и им добровольно подчиняется, и поэтому санкции в рамках lex sportivа – это, условно говоря, «мягкие санкции», не предполагающие привлечения к таким личным видам юридической ответственности как уголовная или административная. И вот, казалось бы, в спортивный мир по инициативе государства приходит такой акт – государство (условно) «говорит»: «Мы берем за основу ваш корпоративный документ – Всемирный антидопинговый кодекс и устанавливаем (экстерриториально, по всему миру) – уголовную ответственность за его нарушение: 10-летний срок лишения свободы, штраф в миллион долларов США». Казалось бы, это как раз то, чего не хватает ВАДА и другим антидопинговым организациям для борьбы с допингом в спорте. Казалось бы, ВАДА должна призвать и другие государства немедленно принять такие же акт. Но нет: ВАДА вместо одобрения выражает протест. И причина этого протеста – именно принцип организационно-правовой автономии спорта. Не должно быть вмешательства со стороны государств во внутриспортивные дела. Потому что именно принцип автономии спорта позволяет спортивным организациям самостоятельно определять принципы и пределы прав спортсменов. Принципы осуществления правосудия в спорте, например. Стандарты доказывания. Стандарты в области прав человека, прав спортсменов, их гарантии…
Итак, государства крайне редко вторгаются в указанную область, в основном, только в тех случаях, когда они стремятся совместно защищать какие-то общегуманитарные ценности и права человека. В этих целях был подписан и ратифицирован целый ряд конвенций – актов международного публичного права, – этот процесс начался очень давно например, Международная конвенция против апартеида в спорте (принята резолюцией 40/64 Генеральной Ассамблеи от 10 декабря 1985 года) или принятые в рамках Совета Европы Европейская конвенция о предотвращении насилия и хулиганского поведения зрителей во время спортивных мероприятий, и, в частности, футбольных матчей и Конвенция Совета Европы против манипулирования спортивными соревнованиями” (принята в г. Маглингене, Швейцария 18 сентября 2014 года). Но ни один международный межгосударственный договор не определяет прямо принципы осуществления правосудия в спорте. По сути, единственным актом международного публичного права, применяемым в связи с решениями, выносимыми CAS, о котором шла речь выше, является Конвенция Организации Объединенных Наций о признании и приведении в исполнение иностранных арбитражных решений (принята в г. Нью-Йорк, США, 10 июня 1958 года).
Спортсмены (и созданные ими спортивные федерации), культивируя те или иные виды спорта, могут требовать невмешательства государства, когда речь идет, например, о правилах вида спорта, судействе, правилах игры и т.п., хотя в целом ряде случаев государство и такие требования не принимает во внимание. Например, наше государство утверждает правила каждого вида спорта – а иначе он не получает финансовую поддержку из государственного бюджета.
Спортсмены, конечно, находятся внутри принципа автономии спорта, но как только исчерпают там все возможности защиты своих прав – немедленно, как показывает практика, обращаются к институтам государства, в национальные суды, в международные судебные органы – вспомним здесь, например, так называемые «кейс Игоря Семутенкова», или «кейс Ларисы Лазутиной», или «кейс Клаудии Пехштайн», или «кейс Адриано Муту» и т.д.
Если же речь идет об экономических, о социальных правах, в тех случаях, например, когда речь идет о трудовом договоре спортсмена и клуба, об уплате налогов и тому подобном, избежать государственного вмешательства совершенно невозможно. И парадокс заключается в том, что если возникает спор, который выносится в судебную сферу, то его рассмотрение и, вполне вероятно, итоговое решение, будут совершенно разными в системе государственного правосудия и системе спортивных судов. Это очевидный дисбаланс в гарантиях прав человека и гражданина и прав спортсмена. Причина данного дисбаланса довольно проста – для национальных судов, несомненно, превалирующими являются нормы национального права – нормы Конституции, например, условно говоря, приоритет Трудового кодекса Российской Федерации над корпоративными трудоправовыми нормами, утвержденными общественной организацией, развивающей тот или иной вид спорта, таким как положения регламента или устав спортивной федерации, для любого российского федерального судьи будет абсолютно очевидным. Однако в «системе спортивного правосудия» – в третейских трибуналах, в CAS, такой подход вовсе не будет очевидным, поскольку с точки зрения принципа автономии спорта, именно регламентные нормы, а не национальное законодательство должны иметь приоритет при вынесении решения.
Таковы основные проблемы в сфере прав человека и прав спортсмена, на которые следует обратить внимание и которые государства могут решить только совместно, вырабатывая правовые механизмы и координируя их введение со спортивными федерациями и другими спортивными структурами.
На мой взгляд, в современном мире публичные интересы должны превалировать над автономией, самоорганизацией спорта. По сути, цель межгосударственных соглашений, относящихся к сфере управления спортом, связана с внедрением принципов надлежащего управления в спортивную политику и практику. Далее, именно на основе этих принципов должно строиться и развиваться сотрудничество между органами государственной власти и спортивным движением. Наконец, очевидная цель воздействия государств на спорт – создание механизмов контроля над спортивными организациями, управляющими современным спортом, равно как и механизмов борьбы с «неэтичным» поведением в спорте, включающих, если это необходимо, уголовное преследование. Так что вопрос преодоления санкций – это не правовая задача, а политическая. И решать ее должны наши национальные спортивные федерации, безусловно, при поддержке нашего государства.

– Благодарим за это объемное и содержательное интервью. Что бы Вы пожелали читателям и редакции Евразийского юридического журнала?

– Прежде всего, хочу пожелать читателям Евразийского юридического журнала вдумчивого и вдохновляющего знакомства с материалами: пусть каждая статья станет и источником знаний, и импульсом для новых профессиональных свершений. Редакции желаю дальнейшего роста и признания, ваш труд формирует важнейшую площадку для диалога между теоретиками и практиками права. Пусть журнал и впредь объединяет лучших экспертов, способствуя развитию юридической науки на евразийском пространстве. И конечно, чтобы каждая публикация находила благодарную аудиторию, а дискуссии на страницах издания помогали находить ответы на самые сложные вызовы современности.