K S. RODIONOV:

Interview with Konstantin Semenovich Rodionov, Professor, Candidate of Law, first head of the Interpol Service in the USSR Ministry of Internal Affairs, Senior Researcher at the Center for Interna­tional Legal Studies of the Institute of State and Law of the Russian Academy of Sciences.

Визитная карточка:

Родионов Константин Семёнович (р. 6 апреля 1931 г.) – профессор, кандидат юридических наук. В 1990 году был первым началь­ником службы Интерпола в МВД СССР. Стаж работы в МВД – более 40 лет. В настоящее время трудится в должности старшего на­учного сотрудника в Центре международно-правовых исследований Института государства и права РАН. К. С. Родионовым были под­готовлены монографии: «Интерпол: миф и действительность» (М., 1982, 1986), «Интерпол вчера, сегодня, завтра» (М.,1990), автор более 100 научных публикаций. Профессор К. С. Родионов принял участие в работе над международным научно-исследовательским проектом «Уголовная юстиция: проблема международного сотрудничества» (ИГП РАН).

**************************************************

–      Реальные факты таковы, что жизнь – это большой труд, но который не всегда зависит от собственного выбора. Это, во-первых, следование общегосударственным курсом во всех перипетиях службы в структурах безопасности. А, во-вторых, есть и то, что называется судьбой, которая бла­говолит лишь к тем, кто заслуженно оказывается в нужном месте в нужное время. В моей биографии были и трудные времена, совпавшие с распадом СССР. Иногда думаешь, что большие знания – это большие печали. Но, традиционно, самое неприятное забывается, остается – наиболее важное и значимое, то, что принесло пользу государству и человеку. Последующим поколениям остаются наши книги другие научные труды, среди которых и указанные книги об Интер­поле. Habent sua fana libelli – книги имеют свою судьбу. Но и мы – авторы этих книг – следуем за судьбой своих творений. Сейчас могу признаться, что основой этой книги стала не­большая 12 страничная работа, скорее, справка для Мини­стерства внутренних дел СССР. Затем этот материал вырос до монографии. Первое открытое издание было осущест­влено в Академии МВД СССР под грифом «для служебного пользования». Затем в 1972 году последовала работа с из­дательством «Международные отношения». Через два с по­ловиной года издание было повторено, а затем последовало и 3-е издание. В целом же, книга эта выдержала 4 издания. Последнему – в мае 1990 года – уже сопутствовало вступле­ние СССР в Интерпол. Перевели эту книгу сразу же на не­сколько иностранных языков не только в социалистических странах, но и в Финляндии. Именно эту книгу взял с собой в дорогу Министр внутренних дел СССР В. П. Баранников, когда в сентябре 1990 года отправлялся в Оттаву (Канада), где на 59-й сессии Генеральной ассамблей Интерпола СССР был принят в ряды этой организации. Министром была вы­сказана заинтересованность: кто такой автор книги? На что издательство ответило, что это ваш сотрудник. Буквально спустя несколько дней, я был снят с лекции, которую я про­водил на спец. факультете (где готовили иностранцев). Меня привезли в здание центрального аппарата МВД СССР. По­следовали несколько собеседований на уровне Министра и его заместителей, после чего мне было объявлено, что меня рассматривают на должность начальника отдела Интерпола в СССР. В беседе с Министром внутренних дел СССР – Ба- катиным – я со своей стороны задал только два вопроса: не смущает ли их мой возраст? А я к тому времени перешагнул за 50 лет, что в МВД представляло время «больших заслуг», но не большого продвижения. Второй мой вопрос служил пояснением тому, что я никогда не работал начальником. Это было в дни 10 – 12 октября 1990 года. А 1 ноября 1990 года я уже был назначен на должность первого начальника службы Интерпола в МВД СССР, приравненной к Управле­нию.

– Безусловно, каждая страница биографии такого человека представляет интерес для читателей нашего журнала. Поэтому позвольте узнать, каким путем Вы шли к столь ответственному посту на уровне не только государства, но и на уровне международного сотрудни­чества силовых структур?

–      Благодарю за столь высокую оценку этой страницы моей биографии и позвольте отметить, что на день занятия мною должности, связанной с работой Интерпола, за моими плечами уже был большой опыт работы в органах милиции, а также в практической и научной области. Следует еще раз указать на одну особенность: мне «посчастливилось» в своем карьерном продвижении в системе правосудия сопутство­вать самым крупным политическим баталиям, связанным с силовыми структурами. Здесь и тот период истории, когда в политике и государстве было принято на вооружение твер­дое убеждение Н. С. Хрущева о том, что можно обойтись без грамотных юристов и сотрудников милиции, также мне пришлось принимать самое главное и ответственное свое служебное решение накануне дня, предшествовавшему под­писанию Беловежских соглашений, и многое другое «эпо­хальное» случалось в жизни человека, имеющего за плеча­ми более чем 70 лет трудового стажа, из них 40 лет службы в МВД.

Движение на уровне столь высокой политики, которую вынуждено обслуживать право, зачастую дает обратный эф­фект – человек не склонен утверждать, что только большое стремление к карьерному росту обусловливает его продви­жение. В моем случае все было наоборот: не я искал долж­ностей, это они меня находили.

–     Тем не менее, Вы закончили юридический факуль­тет МГУ, что позволяло иметь более вариативное реше­ние вопроса, связанного с трудоустройством. Каким же образом оказалась осуществимой чья-то идея о привле­чении Вас на работу в органы милиции?

–      Действительно, я имею диплом МГУ, т.е. уровень моего образования во многом (в представлении настоящего време­ни) отличается от образования, получаемого современными сотрудниками структур безопасности. Но, как я уже сказал, это время совпало с периодом правления Н. С. Хрущева. В числе его новаций было и такое как «школы милиции нам не столь уж нужны, их можно заменить народными дружина­ми», или вообще «перековать мечи на орала» – это уже и тог­да стало актуально в государственном масштабе. И в самом деле, были закрыты Военно-юридический институт, а наш факультет в МГУ в 1955 году объединили с Юридическим институтом (при том, что у них программа обучения вклю­чала 4 года, а у нас – 5 лет). Слушателей Института было 200 человек, а нас, университетских – 150. Их комиссия по рас­пределению работала более деловито. А наша же – даже не успела собрать заявки с целью работы над распределением. Как бы сказали, сугубо «гражданских» распределений было только два: в Исполком Томской области и в один из Испол­комов Омска. Зарплата чиновника этого уровня составляла 690 рублей, а стипендия студента МГУ – 400 рублей. Найти выпускников, желающих ехать по распределению в Сибирь, не нашлось. Приглашали меня также и для беседы в КГБ на предмет прохождения службы, но я не был готов принять положительное решение и отказался. Осознавая столь слож­ную ситуацию с кадрами, декан факультета сказал: «Пусть решит Комитет комсомола». Среди тех выпускников (кро­ме меня), которые проходили беседу в Комитете комсомола МГУ, были также, тогда уже орденоносец, Михаил Горбачев и мой друг – большой активист спорта Борис Бойцов.

Следует указать, что идти служить в милицию я согла­сился только со второй беседы. Это было слишком ответ­ственно для молодого выпускника МГУ, мы не были готовы к этому. Затем последовала специальная подготовка в Риге, в институте МВД. За те прекрасные осенние месяцы я сумел попасть даже на гауптвахту Рижского военного гарнизона, т.к. тяга к прекрасному – Театру Оперы и Балета – возобла­дала над штудированием милицейских уставов, и однажды я был пойман при пересечении территории Института МВД «нетрадиционным образом» – т.е. через забор. На гауптвахте я сидел с местными молодыми людьми и от них за трое строк выучился некоторым основам латышского языка и разучил латышскую народную песню. Как видите, даже в таких усло­виях время не тратил даром.

После окончания курсов в Риге, я был направлен в За­горск, где находится Троице-Сергиевская лавра. В то время это был весьма скромный городок Подмосковья, но с боль­шой историей. Было много интересного в работе молодого следователя. Этот 4-летний период был полезен в деле освое­ния следовательской специальности во всех тонкостях, и это была большая жизненная школа. Затем моя работа продол­жалась в Управлении МВД по Московской области. И только потом, жизненный путь привел меня в науку. Нужно сказать, что для научного теоретизирования и разработки «умных советов» госслужбам специалисту необходимо пройти прак­тику работы вот в таких милицейских подразделениях «на земле». Этот этап я прошел достойно.

–      Ваш путь в науку был случаен или закономерен?

–      Полагаю, что для юноши, закончившему среднюю школу с золотой медалью, путь в любой институт был от­крыт, я максимально долго выбирал – куда пойти учиться, рассматривалось даже МГИМО. Впоследствии существенны­ми оказались два фактора: общий высокий уровень образо­вания в МГУ при сочетании с работой на традиционном для начинающего сотрудника органов милиции месте в Управ­лении МВД по Московской области, а также и поддерживае­мое мною содружество выпускников МГУ. Словом, к научной деятельности я, хотя и неосознанно, но уже был готов. По­мог мне в этом случай и давний друг по МГУ, и товарищ по спорту Борис Бойцов, уже работавший в ВНИИ МВД. Когда в 1963 году по его рекомендации я пришел к начальнику вновь создающегося отдела научной информации в ВНИИ МВД, то по всем своим качествам я для такой работы подошел. Сотрудники этого «экспериментального» отдела обязаны были составлять ежемесячные рефераты, где публиковались результаты проведенной аналитической и статистической работы милиции по всему СССР. Впоследствии этот отдел был преобразован в Научно-информационный отдел, рабо­тающий по иностранным источникам, т.е. мы уже обобщали и анализировали работу полиции иностранных стран. Много замечательных ученых, старших коллег, уделяли нам – моло­дым сотрудникам – внимание. Наиболее полезным было мое общение с профессором А. А. Герцензоном, с которым мы много времени проводили в ЦСУ МВД, работали над анали­зом преступности в капиталистических странах. Много ин­формации было засекречено, техника в те годы была гораздо проще, информацию приходилось элементарно пересни­мать на фотопленку, привлекали мы к работе также и жур­налистов со знанием иностранных языков, работавших в теме борьбы с преступностью за рубежом. Наша совместная рабо­та с профессором А. А. Герцензоном увенчалась успехом: за 2 года был подготовлен и выпущен сборник по теме преступ­ности за рубежом.

Впоследствии аналогичную работу мы проделали и по аналитической работе над анализом преступности в СССР.

Здесь уже был конкретный, как бы сейчас сказали «заказчик» работы – Министр МВД СССР Н. А. Щелоков, который по поводу издания этого научного труда советовался даже с ЦК КПСС. Как ни странно, но этот свой сборник в Академии МВД СССР я увидел лишь спустя 2 года, он был издан под грифом «совершенно секретно». Следовательно, широкой огласки информация не имела: в ней содержался нелестный вывод о росте преступности в СССР.

Затем от руководства МВД СССР поступило следующее задание – подготовить справку о преступности в США. Рабо­та над этим документом позволила мне лично познакомить­ся с заместителем министра МВД СССР Б. А. Викторовым. Следующее задание от Министерства, которое мною было выполнено, касалось Интерпола. Представленная Б. А. Вик­торовым уже на уровне самого Министра внутренних дел СССР моя 12-страничная работа, понравилась, и поступило следующее задание – сделать по этой теме отдельную кни­гу. Когда и эта работа была сделана менее, чем за год, мне было предложено подготовить диссертацию на тему Ин­терпола. Даже ЦК КПСС, заинтересованный в теме, под­держал возможность пригласить в СССР на защиту одного из представителя Интерпола. Вот так, последовательно, не слишком руководствуясь моей волей, моя кандидатура была «возведена в сан юриста-международника». Учеба в МГУ, ра­бота непосредственно в органах милиции, большая исследо­вательская работа в ВНИИ МВД, также изучение иностран­ных языков – это и многое другое позволили вступить в круг ученых и практических работников в сфере международного уголовного права.

–     С кем из советских ученых в области международ­ного публичного права Вам пришлось общаться по теме диссертационного исследования?

–      Зарубежными правоохранительными органами в то время занимался Ф. М. Решетников. Именно он и направил меня к Е. А. Шугаевой, которая являлась большим научным авторитетом в теме «международные организации». Именно она отметила значимость такой работы и, в свою очередь, перенаправила меня к Г. И. Тункину. Григорий Иванович, внимательно меня выслушав, также нашел своевременность исследования о деятельности Интерпола и посоветовал мне связаться со своей ученицей в Ленинграде – Л. В. Галенской. В ответ на отправленную мною по почте открытку, Людмила Васильевна отозвалась буквально через 3 дня и пригласила приехать в Ленинград. Таким образом, в последствии мною были сданы кандидатские экзамены, и стал соискателем ЛГУ, пишущим научную работу под руководством Л. В. Галенской.

Нельзя сказать, что защита была столь стремительна, как мое вхождение в ленинградское научное сообщество. У меня в те годы была большая нагрузка на работе, но уже вышла монография по теме диссертации, меня усиленно торопила научный руководитель – и только после решения многих процессуальных вопросов, состоялась защита диссер­тации, как бы сейчас сказали, дополнительно и «нормативно прикрепив меня к статусу юриста-международника».

–     Таким образом, второй Вашей alma mater стал Ле­нинградский государственный университет? Но, как из­вестно, Ваша долгая научно-преподавательская деятель­ность связана с Академией МВД СССР?

–      Безусловно, семейные обстоятельства (неожиданная и трагическая смерть сына и родителей) обязали меня и Ири­ну Константиновну – мою жену (кандидата философских наук) – перейти на более ограниченную во времени препо­давательскую работу. Наши два малолетних сына требовали ухода и внимания. Состоялся мой перевод на сугубо препо­давательскую работу в Академию МВД СССР. Но механизм большого интереса к теме Интерпола уже был запущен как в органах безопасности, так и в научном сообществе. Совет­ский Союз вступал в более свободное общение с междуна­родными структурами. Вопросы борьбы с международной преступностью востребовали это общение на уровне почти ежедневных. Следовательно, возрастал и интерес к автору монографии и диссертационного исследования по теме Ин­терпола. Как я уже отметил вначале нашей беседы, в мае 1999 года с 4-м изданием моей монографии совпало принятое в апреле этого года Постановление Совета Министров СССР № 338 «О вступлении СССР в Международную организацию уголовной полиции – Интерпол».

–      Какие наиболее значимые страницы Вашей рабо­ты на посту главы отдела по сотрудничеству с Интерпо­лом Вам наиболее запомнились?

–      Прежде всего началу работы предшествует подбор ка­дров. Следовало отобрать 20 человек из большого числа пре­тендентов. Мы ориентировались на возраст 25 лет. Внешне это должны были быть спортивные молодые люди, рост 175 – 180 (в отличие от США, где в подобном подразделении в это время можно было видеть весьма карикатурные по внеш­ним данным примеры). Требовалось от будущих сотрудни­ков знание иностранных языков, с этой целью была создана комиссия. Идеология также присутствовала – проводилась беседа о мнении претендентов на работу милиции в целом, интересовал также взгляд будущего сотрудника на государ­ственные цели в борьбе с преступностью. Следует заметить, что одним из моих заместителей был сотрудник КГБ СССР. В результате был сформирован очень слаженный коллектив. Этап становления подразумевает много интересного не толь­ко в работе (которая относится к категории, в большей степе­ни, секретной), но и в межличностном общении. Вспоминаю этот период с благодарностью ко всем моим тогда еще мо­лодым «питомцам», а также старшим коллегам, имеющим опыт работы с зарубежными структурами полиции. Нами была создана здоровая основа будущего коллектива НЦБ Ин­терпола в РФ. В этот период начались наши активные выезды за рубеж, никто из сотрудников не подвел руководство, все цели и задачи решались четко и слаженно.

–      В своем рассказе Вы указали, что Вам пришлось принимать самое главное и ответственное служебное решение накануне дня, предшествовавшему подписа­нию Беловежских соглашений? В чем заключалась «эпо­хальность» событий?

–      Имелся в виду мой добровольный уход с должности на­чальника Отдела Службы по оперативному сотрудничеству с Интерполом. Рапорт об увольнении мною был написан за три дня до подписания Беловежских соглашений 9 декабря 1991 года. Причины этого решения? Они имеют основания как личного, так и большого публичного порядка. Начнем с главного. Время конца 80-х – начала 90-х годов – это труд­ный период нашей государственности. В период между 1989 по конец 1990 год все союзные республики провозгласили о своем суверенитете, т.е. выходе из СССР. Этот процесс дале­ко не везде проходил мирно. В феврале 1988 года разгорелся Сумгаитский конфликт, затем началась, фактически война за Карабах. В Фергане и Андижане имеют место погромы и убийства местного населения. В январе 1990 года в Баку прои­зошли столкновения между азербайджанцами и армянами. В соответствии с законом СССР от 3 марта 1990 «О порядке решения вопросов, связанных с выходом союзной республики из СССР» не ранее чем через 6 месяцев и не позднее чем че­рез 9 месяцев со дня принятия решения о выходе должен был состояться референдум в этих республиках. Уже назревали такие резкие негативные политические выступления в совет­ском обществе как вооруженное противостояние в Вильнюсе (январь 1991 года). Словом, подогреваемые извне внутригосу­дарственные противоречия неожиданно разгорелись в СССР с полной силой. В этих условиях кадровые назначения в си­ловых структурах имели величайшее значение: как известно, кадры решают все. В этом большой смысл. Такие люди как В. П. Трушин, В. В. Бакатин, Б. К. Пуго, В. П. Баранников, В. Ф. Ерин – вот те руководители МВД (структуры, обеспечиваю­щей правопорядок в государстве), которые оказались у вла­сти, как бы мы сейчас сказали, в «эпоху Ельцина». Со всеми этими людьми из МВД мне пришлось в большей или мень­шей степени общаться по службе и в личном порядке. Если с Борисом Карловичем Пуго мы могли проговорить по слу­жебным делам, вместо запланированного получаса, два, а то и три часа (причем, Министр СССР мог сам приехать ко мне в рабочий кабинет), то в последующее время, когда должность Министра Внутренних дел занял В. Ф. Ерин, создалась весьма сложная ситуация не только в Министерстве, но и для «моего Интерпола» наступили крайне трудные времена. Следует от­метить, что, несмотря на сложность внутригосударственной обстановки, выезды за границу на высшем уровне МВД СССР продолжались. Нас – сотрудников милиции высшего ранга зачастую именно там и изучали наши контрагенты из-за ру­бежа. Еще до декабря 1991 года, я побывал во многих странах

–     Германии, Австрии, Италии, США. Изучал работу Скот­ланд-Ярда непосредственно на месте. Моим коллегам и мне, со знанием иностранного языка, не представляло сложности разработать нужный для совершенствования нашей работы необходимый документ по аналогии с зарубежными источ­никами, но с учетом особенностей наших государственных потребностей. Так возникла необходимость принятия очень существенного для Отдела Положения, регламентирующе­го нашу работу. Обоснованно, как руководитель, выдвигал я также идею о новом названии нашего, тогда еще, отдела. Наше структурное подразделение, по моему мнению, долж­но было называться Национальное Бюро Интерпола в СССР. В целом, работа с иностранным элементом (а в нашем деле это неизбежно) вызывала большое неприятие и непонима­ние у В. Ф. Ерина, назначенного на пост Министра Внутрен­них Дел СССР в весьма политизированное время. Да, кадры решают многое, и трудно осуждать руководство государства за назначение столь противоречивой кандидатуры на пост Министра МВД СССР. Время было «предгрозовое», кому-то в ЦК КПСС казалось, что Виктор Федорович, прошедший путь от народного дружинника до генерала МВД, сможет бо­лее эффективно остановить внутренний хаос в государстве.

На практике же, оказалось, что это уже не срабатывает. Кроме того, от подобного кадрового «упрощения», пострада­ли и столь «тонкие» подразделения, среди которых и мой от­дел по сотрудничеству с Интерполом. Методами «народных дружинников», как оказалось, задачи Интерпола были не ре­шаемы. Не были одобрены Министром Ериным ни докумен­ты по Интерполу, требующие своей новой редакции, не ре­шились и иные вопросы в рамках совершенствования работы МВД с Интерполом. В процессе личного общения в период нашей с Виктором Федоровичем поездки за рубеж – в стра­ны Латинской Америки, мы поняли, что нам не сработаться. Конечно, время начала 90-х было в государстве и мире, что называется «на переправе», но борьба с преступностью от моего ухода с должности все же не ослабела. Под руковод­ством иных руководителей, теперь уже НЦБ Интерпола в РФ, структурное подразделение такого международного ранга, в основание которого, положена моя работа, продолжает свою деятельность. А тогда, после написания рапорта об увольне­нии, я вернулся преподавать в Академию Управления МВД, тогда уже Российской Федерации, а не СССР. Продолжал ра­ботать там до 2001 года, когда был востребован академиком Б. Н. Топорниным в ИГП РАН.

–      Безусловно, Вы поделились с нами очень инте­ресными данными. Ваши обобщения и выводы пред­ставляют ценность для читателей нашего журнала. Со­временные методы работы Интерпола и иных структур международной полиции, по Вашему мнению, востре­буют молодое поколение сотрудников, в значительной степени отличающихся от прежнего поколения?

–      В начальные годы формирования способов и методов сотрудничества национальных органов правопорядка СССР и Международной организации уголовной полиции. В Мо­скве мы были первопроходцами. Штат отдела состоял из 21 человека, я был 21-й. Технические возможности были совер­шенно иными, нежели теперь. В моих книгах об Интерполе содержится немало страниц о тех видах связи, которыми оперировали в те времена полицейские силы мира. При­том далеко не все государства имели в своем распоряжении телетайпную или даже полноценную телефонную связь. Ди­лемма тогда (и теперь) заключалась в бедности ряда стран. Стремление государства к сотрудничеству с Интерполом – это одна сторона, но отсутствие материальной составляю­щей для полноценной работы даже местной полиции – это другая сторона. Есть и еще одна непреодолимая сложность, именуемая у юристов-международников, суверенитетом. Го­сударство суверенно, оно может предоставить или не предо­ставить информацию о том или ином подозреваемом или преступнике; может выдать или не выдать такого человека (ряд стран даже в конституции содержат положение о невы­даче своих граждан). И, наконец, всегда существовал и сегодня только усиливается режим секретности. Современные сред­ства Интернета и так называемое «хакерство», усложняют ра­боту полиции как в национальном, так и в международном масштабе. Следует также подчеркнуть, что международная преступность имеет в настоящее время все средства борьбы с борющимся с ней государством. Зачастую эти средства на­много разнообразней и богаче, чем у национальных органов безопасности. Дилемма между защитой персональных дан­ных и необходимостью Интерпола получить ответ на запрос от той или иной страны (имеется в виду срочный, 3-часовой запрос, или обязанный быть выполненным в течение 2 или 10 суток) также может препятствовать работе.

Поделиться информацией, составляющей зачастую государственную тайну, запрашиваемой стороне крайне сложно. Нужна консультация с иными государственными органами, а это время, а время бежит, и нужно предоставить информацию в Интерпол вовремя. Даже отчеты о своей де­ятельности, как показывает практика, ежегодно в Интерпол присылают лишь 1/3 из почти 200 государств-членов. Что уж говорить о маленьких странах, которые хотели бы иметь по­мощь от международной полиции, но, связанные на своих территориях деятельностью ТНК или иными «игроками» не могут суверенно распоряжаться даже имеющейся информа­цией!

Тем не менее, сотрудничество в рамках полицейских сил разных стран накапливает свою эмпирическую и практическую базу. Без этого мир не выдержит нагрузки вторжения в национальные интересы государств все более активных поли­тических и экономических структур международного харак­тера. Их теневой деятельности противостоит также невиди­мая, но большая оперативная, аналитическая, статистическая работа Интерпола, Европола, а также органов региональной безопасности в рамках ШОС, СНГ и Союзного государства Беларуси и России. Нужно подчеркнуть, что региональное и двустороннее сотрудничество основано на большем доверии. Именно оно и должно способствовать осознанию каждым го­сударством значимости работы Интерпола.