Интервью с Константином Семёновичем Родионовым, профессором, кандидатом юридических наук, первым начальником службы Интерпола при МВД СССР

PERSONA GRATA
К.С. Родионов:
Правопорядок в государстве и обществе будет востребован всегда
Интервью с Константином Семёновичем Родионовым, профессором, кандидатом юридических наук, первым начальником службы Интерпола при МВД СССР

Интервью с Константином Семёновичем Родионовым, профессором, кандидатом юридических наук, первым начальником службы Интерпола при МВД СССР

№ 10 (161) 2021г.

K S. RODIONOV:
THE RELEVANCE OF THE PROTECTION OF LAW AND ORDER IN THE STATE AND SOCIETY WILL ALWAYS BE IN DEMAND

Interview with Konstantin Semenovich Rodionov, Professor, Candidate of Law, first head of the Interpol Service in the USSR Ministry of Internal Affairs, Senior Researcher at the Center for Interna­tional Legal Studies of the Institute of State and Law of the Russian Academy of Sciences.

Визитная карточка:

Родионов Константин Семёнович (р. 6 апреля 1931 г.) – профессор, кандидат юридических наук. В 1990 году был первым началь­ником службы Интерпола в МВД СССР. Стаж работы в МВД – более 40 лет. В настоящее время трудится в должности старшего на­учного сотрудника в Центре международно-правовых исследований Института государства и права РАН. К. С. Родионовым были под­готовлены монографии: «Интерпол: миф и действительность» (М., 1982, 1986), «Интерпол вчера, сегодня, завтра» (М.,1990), автор более 100 научных публикаций. Профессор К. С. Родионов принял участие в работе над международным научно-исследовательским проектом «Уголовная юстиция: проблема международного сотрудничества» (ИГП РАН).

**************************************************

–      Уважаемый Константин Семенович, наше научное сообщество знает Вас как замечательного российского ученого, чья деятельность непосредственно связана с основанием в Российской Федерации штаб-квартиры Национального Бюро Интерпола в Москве. Мы Вас зна­ем также и как автора многих интересных статей и за­мечательной, ставшей уже классикой, научных моно­графий «Интерпол: мифы и реальность», «Интерпол: вчера, сегодня, завтра». Ваша жизнь – человека, прожив­шего целую эпоху в структурах органов национальной и международной безопасности, – также представляется в чем-то как миф. Но каковы реальные факты, способству­ющие столь необычной судьбе?

–      Реальные факты таковы, что жизнь – это большой труд, но который не всегда зависит от собственного выбора. Это, во-первых, следование общегосударственным курсом во всех перипетиях службы в структурах безопасности. А, во-вторых, есть и то, что называется судьбой, которая бла­говолит лишь к тем, кто заслуженно оказывается в нужном месте в нужное время. В моей биографии были и трудные времена, совпавшие с распадом СССР. Иногда думаешь, что большие знания – это большие печали. Но, традиционно, самое неприятное забывается, остается – наиболее важное и значимое, то, что принесло пользу государству и человеку. Последующим поколениям остаются наши книги другие научные труды, среди которых и указанные книги об Интер­поле. Habent sua fana libelli – книги имеют свою судьбу. Но и мы – авторы этих книг – следуем за судьбой своих творений. Сейчас могу признаться, что основой этой книги стала не­большая 12 страничная работа, скорее, справка для Мини­стерства внутренних дел СССР. Затем этот материал вырос до монографии. Первое открытое издание было осущест­влено в Академии МВД СССР под грифом «для служебного пользования». Затем в 1972 году последовала работа с из­дательством «Международные отношения». Через два с по­ловиной года издание было повторено, а затем последовало и 3-е издание. В целом же, книга эта выдержала 4 издания. Последнему – в мае 1990 года – уже сопутствовало вступле­ние СССР в Интерпол. Перевели эту книгу сразу же на не­сколько иностранных языков не только в социалистических странах, но и в Финляндии. Именно эту книгу взял с собой в дорогу Министр внутренних дел СССР В. П. Баранников, когда в сентябре 1990 года отправлялся в Оттаву (Канада), где на 59-й сессии Генеральной ассамблей Интерпола СССР был принят в ряды этой организации. Министром была вы­сказана заинтересованность: кто такой автор книги? На что издательство ответило, что это ваш сотрудник. Буквально спустя несколько дней, я был снят с лекции, которую я про­водил на спец. факультете (где готовили иностранцев). Меня привезли в здание центрального аппарата МВД СССР. По­следовали несколько собеседований на уровне Министра и его заместителей, после чего мне было объявлено, что меня рассматривают на должность начальника отдела Интерпола в СССР. В беседе с Министром внутренних дел СССР – Ба- катиным – я со своей стороны задал только два вопроса: не смущает ли их мой возраст? А я к тому времени перешагнул за 50 лет, что в МВД представляло время «больших заслуг», но не большого продвижения. Второй мой вопрос служил пояснением тому, что я никогда не работал начальником. Это было в дни 10 – 12 октября 1990 года. А 1 ноября 1990 года я уже был назначен на должность первого начальника службы Интерпола в МВД СССР, приравненной к Управле­нию.

– Безусловно, каждая страница биографии такого человека представляет интерес для читателей нашего журнала. Поэтому позвольте узнать, каким путем Вы шли к столь ответственному посту на уровне не только государства, но и на уровне международного сотрудни­чества силовых структур?

–      Благодарю за столь высокую оценку этой страницы моей биографии и позвольте отметить, что на день занятия мною должности, связанной с работой Интерпола, за моими плечами уже был большой опыт работы в органах милиции, а также в практической и научной области. Следует еще раз указать на одну особенность: мне «посчастливилось» в своем карьерном продвижении в системе правосудия сопутство­вать самым крупным политическим баталиям, связанным с силовыми структурами. Здесь и тот период истории, когда в политике и государстве было принято на вооружение твер­дое убеждение Н. С. Хрущева о том, что можно обойтись без грамотных юристов и сотрудников милиции, также мне пришлось принимать самое главное и ответственное свое служебное решение накануне дня, предшествовавшему под­писанию Беловежских соглашений, и многое другое «эпо­хальное» случалось в жизни человека, имеющего за плеча­ми более чем 70 лет трудового стажа, из них 40 лет службы в МВД.

Движение на уровне столь высокой политики, которую вынуждено обслуживать право, зачастую дает обратный эф­фект – человек не склонен утверждать, что только большое стремление к карьерному росту обусловливает его продви­жение. В моем случае все было наоборот: не я искал долж­ностей, это они меня находили.

–     Тем не менее, Вы закончили юридический факуль­тет МГУ, что позволяло иметь более вариативное реше­ние вопроса, связанного с трудоустройством. Каким же образом оказалась осуществимой чья-то идея о привле­чении Вас на работу в органы милиции?

–      Действительно, я имею диплом МГУ, т.е. уровень моего образования во многом (в представлении настоящего време­ни) отличается от образования, получаемого современными сотрудниками структур безопасности. Но, как я уже сказал, это время совпало с периодом правления Н. С. Хрущева. В числе его новаций было и такое как «школы милиции нам не столь уж нужны, их можно заменить народными дружина­ми», или вообще «перековать мечи на орала» – это уже и тог­да стало актуально в государственном масштабе. И в самом деле, были закрыты Военно-юридический институт, а наш факультет в МГУ в 1955 году объединили с Юридическим институтом (при том, что у них программа обучения вклю­чала 4 года, а у нас – 5 лет). Слушателей Института было 200 человек, а нас, университетских – 150. Их комиссия по рас­пределению работала более деловито. А наша же – даже не успела собрать заявки с целью работы над распределением. Как бы сказали, сугубо «гражданских» распределений было только два: в Исполком Томской области и в один из Испол­комов Омска. Зарплата чиновника этого уровня составляла 690 рублей, а стипендия студента МГУ – 400 рублей. Найти выпускников, желающих ехать по распределению в Сибирь, не нашлось. Приглашали меня также и для беседы в КГБ на предмет прохождения службы, но я не был готов принять положительное решение и отказался. Осознавая столь слож­ную ситуацию с кадрами, декан факультета сказал: «Пусть решит Комитет комсомола». Среди тех выпускников (кро­ме меня), которые проходили беседу в Комитете комсомола МГУ, были также, тогда уже орденоносец, Михаил Горбачев и мой друг – большой активист спорта Борис Бойцов.

Следует указать, что идти служить в милицию я согла­сился только со второй беседы. Это было слишком ответ­ственно для молодого выпускника МГУ, мы не были готовы к этому. Затем последовала специальная подготовка в Риге, в институте МВД. За те прекрасные осенние месяцы я сумел попасть даже на гауптвахту Рижского военного гарнизона, т.к. тяга к прекрасному – Театру Оперы и Балета – возобла­дала над штудированием милицейских уставов, и однажды я был пойман при пересечении территории Института МВД «нетрадиционным образом» – т.е. через забор. На гауптвахте я сидел с местными молодыми людьми и от них за трое строк выучился некоторым основам латышского языка и разучил латышскую народную песню. Как видите, даже в таких усло­виях время не тратил даром.

После окончания курсов в Риге, я был направлен в За­горск, где находится Троице-Сергиевская лавра. В то время это был весьма скромный городок Подмосковья, но с боль­шой историей. Было много интересного в работе молодого следователя. Этот 4-летний период был полезен в деле освое­ния следовательской специальности во всех тонкостях, и это была большая жизненная школа. Затем моя работа продол­жалась в Управлении МВД по Московской области. И только потом, жизненный путь привел меня в науку. Нужно сказать, что для научного теоретизирования и разработки «умных советов» госслужбам специалисту необходимо пройти прак­тику работы вот в таких милицейских подразделениях «на земле». Этот этап я прошел достойно.

–      Ваш путь в науку был случаен или закономерен?

–      Полагаю, что для юноши, закончившему среднюю школу с золотой медалью, путь в любой институт был от­крыт, я максимально долго выбирал – куда пойти учиться, рассматривалось даже МГИМО. Впоследствии существенны­ми оказались два фактора: общий высокий уровень образо­вания в МГУ при сочетании с работой на традиционном для начинающего сотрудника органов милиции месте в Управ­лении МВД по Московской области, а также и поддерживае­мое мною содружество выпускников МГУ. Словом, к научной деятельности я, хотя и неосознанно, но уже был готов. По­мог мне в этом случай и давний друг по МГУ, и товарищ по спорту Борис Бойцов, уже работавший в ВНИИ МВД. Когда в 1963 году по его рекомендации я пришел к начальнику вновь создающегося отдела научной информации в ВНИИ МВД, то по всем своим качествам я для такой работы подошел. Сотрудники этого «экспериментального» отдела обязаны были составлять ежемесячные рефераты, где публиковались результаты проведенной аналитической и статистической работы милиции по всему СССР. Впоследствии этот отдел был преобразован в Научно-информационный отдел, рабо­тающий по иностранным источникам, т.е. мы уже обобщали и анализировали работу полиции иностранных стран. Много замечательных ученых, старших коллег, уделяли нам – моло­дым сотрудникам – внимание. Наиболее полезным было мое общение с профессором А. А. Герцензоном, с которым мы много времени проводили в ЦСУ МВД, работали над анали­зом преступности в капиталистических странах. Много ин­формации было засекречено, техника в те годы была гораздо проще, информацию приходилось элементарно пересни­мать на фотопленку, привлекали мы к работе также и жур­налистов со знанием иностранных языков, работавших в теме борьбы с преступностью за рубежом. Наша совместная рабо­та с профессором А. А. Герцензоном увенчалась успехом: за 2 года был подготовлен и выпущен сборник по теме преступ­ности за рубежом.

Впоследствии аналогичную работу мы проделали и по аналитической работе над анализом преступности в СССР.

Здесь уже был конкретный, как бы сейчас сказали «заказчик» работы – Министр МВД СССР Н. А. Щелоков, который по поводу издания этого научного труда советовался даже с ЦК КПСС. Как ни странно, но этот свой сборник в Академии МВД СССР я увидел лишь спустя 2 года, он был издан под грифом «совершенно секретно». Следовательно, широкой огласки информация не имела: в ней содержался нелестный вывод о росте преступности в СССР.

Затем от руководства МВД СССР поступило следующее задание – подготовить справку о преступности в США. Рабо­та над этим документом позволила мне лично познакомить­ся с заместителем министра МВД СССР Б. А. Викторовым. Следующее задание от Министерства, которое мною было выполнено, касалось Интерпола. Представленная Б. А. Вик­торовым уже на уровне самого Министра внутренних дел СССР моя 12-страничная работа, понравилась, и поступило следующее задание – сделать по этой теме отдельную кни­гу. Когда и эта работа была сделана менее, чем за год, мне было предложено подготовить диссертацию на тему Ин­терпола. Даже ЦК КПСС, заинтересованный в теме, под­держал возможность пригласить в СССР на защиту одного из представителя Интерпола. Вот так, последовательно, не слишком руководствуясь моей волей, моя кандидатура была «возведена в сан юриста-международника». Учеба в МГУ, ра­бота непосредственно в органах милиции, большая исследо­вательская работа в ВНИИ МВД, также изучение иностран­ных языков – это и многое другое позволили вступить в круг ученых и практических работников в сфере международного уголовного права.

–     С кем из советских ученых в области международ­ного публичного права Вам пришлось общаться по теме диссертационного исследования?

–      Зарубежными правоохранительными органами в то время занимался Ф. М. Решетников. Именно он и направил меня к Е. А. Шугаевой, которая являлась большим научным авторитетом в теме «международные организации». Именно она отметила значимость такой работы и, в свою очередь, перенаправила меня к Г. И. Тункину. Григорий Иванович, внимательно меня выслушав, также нашел своевременность исследования о деятельности Интерпола и посоветовал мне связаться со своей ученицей в Ленинграде – Л. В. Галенской. В ответ на отправленную мною по почте открытку, Людмила Васильевна отозвалась буквально через 3 дня и пригласила приехать в Ленинград. Таким образом, в последствии мною были сданы кандидатские экзамены, и стал соискателем ЛГУ, пишущим научную работу под руководством Л. В. Галенской.

Нельзя сказать, что защита была столь стремительна, как мое вхождение в ленинградское научное сообщество. У меня в те годы была большая нагрузка на работе, но уже вышла монография по теме диссертации, меня усиленно торопила научный руководитель – и только после решения многих процессуальных вопросов, состоялась защита диссер­тации, как бы сейчас сказали, дополнительно и «нормативно прикрепив меня к статусу юриста-международника».

–     Таким образом, второй Вашей alma mater стал Ле­нинградский государственный университет? Но, как из­вестно, Ваша долгая научно-преподавательская деятель­ность связана с Академией МВД СССР?

–      Безусловно, семейные обстоятельства (неожиданная и трагическая смерть сына и родителей) обязали меня и Ири­ну Константиновну – мою жену (кандидата философских наук) – перейти на более ограниченную во времени препо­давательскую работу. Наши два малолетних сына требовали ухода и внимания. Состоялся мой перевод на сугубо препо­давательскую работу в Академию МВД СССР. Но механизм большого интереса к теме Интерпола уже был запущен как в органах безопасности, так и в научном сообществе. Совет­ский Союз вступал в более свободное общение с междуна­родными структурами. Вопросы борьбы с международной преступностью востребовали это общение на уровне почти ежедневных. Следовательно, возрастал и интерес к автору монографии и диссертационного исследования по теме Ин­терпола. Как я уже отметил вначале нашей беседы, в мае 1999 года с 4-м изданием моей монографии совпало принятое в апреле этого года Постановление Совета Министров СССР № 338 «О вступлении СССР в Международную организацию уголовной полиции – Интерпол».

–      Какие наиболее значимые страницы Вашей рабо­ты на посту главы отдела по сотрудничеству с Интерпо­лом Вам наиболее запомнились?

–      Прежде всего началу работы предшествует подбор ка­дров. Следовало отобрать 20 человек из большого числа пре­тендентов. Мы ориентировались на возраст 25 лет. Внешне это должны были быть спортивные молодые люди, рост 175 – 180 (в отличие от США, где в подобном подразделении в это время можно было видеть весьма карикатурные по внеш­ним данным примеры). Требовалось от будущих сотрудни­ков знание иностранных языков, с этой целью была создана комиссия. Идеология также присутствовала – проводилась беседа о мнении претендентов на работу милиции в целом, интересовал также взгляд будущего сотрудника на государ­ственные цели в борьбе с преступностью. Следует заметить, что одним из моих заместителей был сотрудник КГБ СССР. В результате был сформирован очень слаженный коллектив. Этап становления подразумевает много интересного не толь­ко в работе (которая относится к категории, в большей степе­ни, секретной), но и в межличностном общении. Вспоминаю этот период с благодарностью ко всем моим тогда еще мо­лодым «питомцам», а также старшим коллегам, имеющим опыт работы с зарубежными структурами полиции. Нами была создана здоровая основа будущего коллектива НЦБ Ин­терпола в РФ. В этот период начались наши активные выезды за рубеж, никто из сотрудников не подвел руководство, все цели и задачи решались четко и слаженно.

–      В своем рассказе Вы указали, что Вам пришлось принимать самое главное и ответственное служебное решение накануне дня, предшествовавшему подписа­нию Беловежских соглашений? В чем заключалась «эпо­хальность» событий?

–      Имелся в виду мой добровольный уход с должности на­чальника Отдела Службы по оперативному сотрудничеству с Интерполом. Рапорт об увольнении мною был написан за три дня до подписания Беловежских соглашений 9 декабря 1991 года. Причины этого решения? Они имеют основания как личного, так и большого публичного порядка. Начнем с главного. Время конца 80-х – начала 90-х годов – это труд­ный период нашей государственности. В период между 1989 по конец 1990 год все союзные республики провозгласили о своем суверенитете, т.е. выходе из СССР. Этот процесс дале­ко не везде проходил мирно. В феврале 1988 года разгорелся Сумгаитский конфликт, затем началась, фактически война за Карабах. В Фергане и Андижане имеют место погромы и убийства местного населения. В январе 1990 года в Баку прои­зошли столкновения между азербайджанцами и армянами. В соответствии с законом СССР от 3 марта 1990 «О порядке решения вопросов, связанных с выходом союзной республики из СССР» не ранее чем через 6 месяцев и не позднее чем че­рез 9 месяцев со дня принятия решения о выходе должен был состояться референдум в этих республиках. Уже назревали такие резкие негативные политические выступления в совет­ском обществе как вооруженное противостояние в Вильнюсе (январь 1991 года). Словом, подогреваемые извне внутригосу­дарственные противоречия неожиданно разгорелись в СССР с полной силой. В этих условиях кадровые назначения в си­ловых структурах имели величайшее значение: как известно, кадры решают все. В этом большой смысл. Такие люди как В. П. Трушин, В. В. Бакатин, Б. К. Пуго, В. П. Баранников, В. Ф. Ерин – вот те руководители МВД (структуры, обеспечиваю­щей правопорядок в государстве), которые оказались у вла­сти, как бы мы сейчас сказали, в «эпоху Ельцина». Со всеми этими людьми из МВД мне пришлось в большей или мень­шей степени общаться по службе и в личном порядке. Если с Борисом Карловичем Пуго мы могли проговорить по слу­жебным делам, вместо запланированного получаса, два, а то и три часа (причем, Министр СССР мог сам приехать ко мне в рабочий кабинет), то в последующее время, когда должность Министра Внутренних дел занял В. Ф. Ерин, создалась весьма сложная ситуация не только в Министерстве, но и для «моего Интерпола» наступили крайне трудные времена. Следует от­метить, что, несмотря на сложность внутригосударственной обстановки, выезды за границу на высшем уровне МВД СССР продолжались. Нас – сотрудников милиции высшего ранга зачастую именно там и изучали наши контрагенты из-за ру­бежа. Еще до декабря 1991 года, я побывал во многих странах

–     Германии, Австрии, Италии, США. Изучал работу Скот­ланд-Ярда непосредственно на месте. Моим коллегам и мне, со знанием иностранного языка, не представляло сложности разработать нужный для совершенствования нашей работы необходимый документ по аналогии с зарубежными источ­никами, но с учетом особенностей наших государственных потребностей. Так возникла необходимость принятия очень существенного для Отдела Положения, регламентирующе­го нашу работу. Обоснованно, как руководитель, выдвигал я также идею о новом названии нашего, тогда еще, отдела. Наше структурное подразделение, по моему мнению, долж­но было называться Национальное Бюро Интерпола в СССР. В целом, работа с иностранным элементом (а в нашем деле это неизбежно) вызывала большое неприятие и непонима­ние у В. Ф. Ерина, назначенного на пост Министра Внутрен­них Дел СССР в весьма политизированное время. Да, кадры решают многое, и трудно осуждать руководство государства за назначение столь противоречивой кандидатуры на пост Министра МВД СССР. Время было «предгрозовое», кому-то в ЦК КПСС казалось, что Виктор Федорович, прошедший путь от народного дружинника до генерала МВД, сможет бо­лее эффективно остановить внутренний хаос в государстве.

На практике же, оказалось, что это уже не срабатывает. Кроме того, от подобного кадрового «упрощения», пострада­ли и столь «тонкие» подразделения, среди которых и мой от­дел по сотрудничеству с Интерполом. Методами «народных дружинников», как оказалось, задачи Интерпола были не ре­шаемы. Не были одобрены Министром Ериным ни докумен­ты по Интерполу, требующие своей новой редакции, не ре­шились и иные вопросы в рамках совершенствования работы МВД с Интерполом. В процессе личного общения в период нашей с Виктором Федоровичем поездки за рубеж – в стра­ны Латинской Америки, мы поняли, что нам не сработаться. Конечно, время начала 90-х было в государстве и мире, что называется «на переправе», но борьба с преступностью от моего ухода с должности все же не ослабела. Под руковод­ством иных руководителей, теперь уже НЦБ Интерпола в РФ, структурное подразделение такого международного ранга, в основание которого, положена моя работа, продолжает свою деятельность. А тогда, после написания рапорта об увольне­нии, я вернулся преподавать в Академию Управления МВД, тогда уже Российской Федерации, а не СССР. Продолжал ра­ботать там до 2001 года, когда был востребован академиком Б. Н. Топорниным в ИГП РАН.

–      Безусловно, Вы поделились с нами очень инте­ресными данными. Ваши обобщения и выводы пред­ставляют ценность для читателей нашего журнала. Со­временные методы работы Интерпола и иных структур международной полиции, по Вашему мнению, востре­буют молодое поколение сотрудников, в значительной степени отличающихся от прежнего поколения?

–      В начальные годы формирования способов и методов сотрудничества национальных органов правопорядка СССР и Международной организации уголовной полиции. В Мо­скве мы были первопроходцами. Штат отдела состоял из 21 человека, я был 21-й. Технические возможности были совер­шенно иными, нежели теперь. В моих книгах об Интерполе содержится немало страниц о тех видах связи, которыми оперировали в те времена полицейские силы мира. При­том далеко не все государства имели в своем распоряжении телетайпную или даже полноценную телефонную связь. Ди­лемма тогда (и теперь) заключалась в бедности ряда стран. Стремление государства к сотрудничеству с Интерполом – это одна сторона, но отсутствие материальной составляю­щей для полноценной работы даже местной полиции – это другая сторона. Есть и еще одна непреодолимая сложность, именуемая у юристов-международников, суверенитетом. Го­сударство суверенно, оно может предоставить или не предо­ставить информацию о том или ином подозреваемом или преступнике; может выдать или не выдать такого человека (ряд стран даже в конституции содержат положение о невы­даче своих граждан). И, наконец, всегда существовал и сегодня только усиливается режим секретности. Современные сред­ства Интернета и так называемое «хакерство», усложняют ра­боту полиции как в национальном, так и в международном масштабе. Следует также подчеркнуть, что международная преступность имеет в настоящее время все средства борьбы с борющимся с ней государством. Зачастую эти средства на­много разнообразней и богаче, чем у национальных органов безопасности. Дилемма между защитой персональных дан­ных и необходимостью Интерпола получить ответ на запрос от той или иной страны (имеется в виду срочный, 3-часовой запрос, или обязанный быть выполненным в течение 2 или 10 суток) также может препятствовать работе.

Поделиться информацией, составляющей зачастую государственную тайну, запрашиваемой стороне крайне сложно. Нужна консультация с иными государственными органами, а это время, а время бежит, и нужно предоставить информацию в Интерпол вовремя. Даже отчеты о своей де­ятельности, как показывает практика, ежегодно в Интерпол присылают лишь 1/3 из почти 200 государств-членов. Что уж говорить о маленьких странах, которые хотели бы иметь по­мощь от международной полиции, но, связанные на своих территориях деятельностью ТНК или иными «игроками» не могут суверенно распоряжаться даже имеющейся информа­цией!

Тем не менее, сотрудничество в рамках полицейских сил разных стран накапливает свою эмпирическую и практическую базу. Без этого мир не выдержит нагрузки вторжения в национальные интересы государств все более активных поли­тических и экономических структур международного харак­тера. Их теневой деятельности противостоит также невиди­мая, но большая оперативная, аналитическая, статистическая работа Интерпола, Европола, а также органов региональной безопасности в рамках ШОС, СНГ и Союзного государства Беларуси и России. Нужно подчеркнуть, что региональное и двустороннее сотрудничество основано на большем доверии. Именно оно и должно способствовать осознанию каждым го­сударством значимости работы Интерпола.

–     Наш научный круг знает Вас также и как всесто­ронне развитого человека, большого ценителя искус­ства. Каким образом, Вам удавалось совмещать, казалось бы, несовместимую прозу работы в органах безопасно­сти и увлечение театром, балетом, литературой?

–      Увлечение искусством – это свойство каждого цивили­зованного человека. Нам – детям, молодому поколению во­йны – это особенно свойственно. Мы в самой высшей степени видели разницу между теми «послевоенными недостачами» – отсутствием питания, одежды, большого горя в семьях, свя­занного с потерями близких, и теми высокими качествами жизни, которые давало нам искусство, литература. Мы вос­полняли голод и холод послевоенных лет поисками и огром­ной верой в именно вот такое прекрасное и светлое будущее, какое мы видели в театре или на экране в деревенском клубе. Мы и стремились всю жизни служить и достигать именно этих высот культуры и материального достатка для государ­ства и своих семей. Мое увлечение балетом было обуслов­лено не только теорией. В годы моей работы в Управлении МВД по Московской области, я имел в Дурасовском переулке «соседство» со зданием филиала заочного отделения ГИТИ- Са. И «не удержался»! За 5-летний период учебы с такими за­мечательными деятелями театра и кино как В. Ларионов, А. Бородин и многие другие освоил профессию «театроведа». Специализировался по театру Швейцарии, и даже был при­глашен в аспирантуру ГИТИСа. Но, вот «незадача», в это же время получил приглашение на работу в НИИ МВД! Так что мое увлечение театром – это не дилетантство, а профессио­нализм, который приходилось не слишком афишировать в определенных кругах. И, в целом, кто отменял позитивность качества актерского мастерства для юриста-практика «в по­гонах»? В работе нужно было выдерживать такие нагруз­ки, что зачастую только артистизм и спасал от стремления «более крупного воздействия» в качестве контраргумента! Улыбнешься, представишь себя на секунду не в качестве сле­дователя в рабочем кабинете за соседним столом с явным преступником, а киногероем, и сдержишь эмоции. Мыслен­но в трудной ситуации всегда представлял себя, идущим по залам Русского музея. Воспоминания о том или другом про­изведении искусства – это хорошая профилактика уставше­му мозгу. Так что – связь искусства и юриспруденции являют­ся необходимым компонентом работы правоведа.

–     Уважаемый Константин Семенович, мы очень признательны Вам за интервью нашему журналу. Для нас Вы – человек, перешагнувший 90-летний рубеж, во что мало кто верит, – настолько показательны в каждой жизненной ситуации: научной работе, семейной жизни, в стремлении оказывать помощь молодежи, в каждом Вашем простом житейском совете, что остается только искренне сказать – мы гордимся тем, что нам довелось рядом с Вами жить и работать. Вы, прошедший столь за­мечательный путь государственного человека и гражда­нина России – служите примером всемерного подража­ния. Ваша книга «Интерпол: миф и действительность» – это классика науки международного права. Конечно, служба в органах, связанных с безопасностью государ­ства, а также нелегкое становление НЦБ Интерпола в России, главой которого Вы были призваны стать, не по­зволяет вынести на обозрение читателей журнала все стороны работы юриста Вашего уровня. Но мы надеемся на дальнейшее сотрудничество и ждем Ваших научных трудов и мемуаров, которые продолжат воспитывать по­следующее поколение юристов. Какой совет Вы бы дали тем людям младшего поколения, которые хотели бы иметь подобные Вашим личные, служебные и научные достижения?

–      Главный совет не нов, и это не высокие слова, это обыч­ная жизненная норма любого человека, юриста, мужчины: «Раньше думай о Родине, а потом о себе». Только в сообще­стве людей, особенно подобных твоей (специальности и об­раза жизни и взглядов), ты получишь полноценную и га­рантирующую успех линию жизни. Человеческие качества, гуманность, умение поставить себя на место другого, безус­ловное следование юридическому принципу: в случае сомне­ния в пользу позитива – In dubio pro reo – помогут состояться в качестве Настоящего Человека. А специалист? Эти качества уже накладываются на твердое внутреннее убеждение в не­обходимости поступать порядочно, по-мужски. Переступив 90-летний рубеж своей жизни, я верю в то, что Добро побе­дит! Верю в содружество умных людей, которые не допустят противостояния, хаоса и войны! Наше поколение много по­работало над этим. Вам – остается сохранить то ценное, что мы создали и сумели сберечь.

–      Уважаемый Константин Семенович, спасибо за столь содержательную беседу. Общение с Вами было в высшей степени содержательным и полезным для чита­телей Евразийского юридического журнала. От имени редакции и читателей желаем Вам долголетия, достой­ных учеников и дальнейших научных трудов. Всего Вам самого доброго! Долгих лет жизни!

–      Благодарю Вас за самые теплые слова пожеланий! Вза­имно желаю редакции и читателям журнала мира и гармо­нии, успеха в реализации профессиональных и личных задач!

Интервью брали:
Смирнова Елена Станиславовна
кандидат юридических наук, заместитель Председателя руководящего Совета по региональным связям Международного общественного движения «Российская служба мира» (г. Москва)

Бондаренко Александр Викторович
заместитель главного редактора Евразийского юридического журнала, кандидат философских наук, доцент

Бондаренко Александр Викторович

 921 ВСЕГО,  2 СЕГОДНЯ